Марион, Жан-Люк
Поделись знанием:
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
| Жан-Люк Марион | |||
| Jean-Luc Marion | |||
 | |||
| Дата рождения: | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||
| Страна: | |||
| Школа/традиция: | |||
| Период: | |||
| Награды: |
| ||
Жан-Люк Марион (фр. Jean-Luc Marion, 6 июля 1946, Мёдон, О-де-Сен) — французский философ феноменологического направления, католический богослов. Избран во Французскую академию в 2008 году на место кардинала Жана-Мари Люстиже.
Содержание
Биография и карьера
Выпускник Эколь Нормаль (1967—1971). Ученик Жана Бофре, Фердинана Алькье, Жака Деррида. Близок к Э.Левинасу и М. Анри. Преподавал в университете Пуатье (1981—1988), в университете Париж-X (Нантерр, 1988—1995), Париж-IV (Париж-Сорбонна, с 1995 до настоящего времени), университете Лаваля (Квебек, 1993—1996), Чикагском университете (1994—2003) и др. университетах Европы и Америки. Руководитель Центра картезианских исследований. С 1981 года ведет книжную серию Эпиметей (Французское университетское издательство, PUF), один из соредакторов журнала Философские исследования.
Философские интересы
Основные сферы интересов Мариона — Декарт и его место в истории философии, феноменологические проблемы видимости и данности, христианская теология и этика (он был советником кардинала Люстиже). Переводчик трудов Декарта, Спинозы, Гуссерля. С его работами ассоциируется «теологический поворот» во французской феноменологии 1990-х годов.
Книги
- Avec ou sans Dieu ? (1970, в соавторстве с Аленом де Бенуа)
- Sur l’ontologie grise de Descartes (1975)
- L’idole et la distance (1977)
- Sur la théologie blanche de Descartes (1981)
- Dieu sans l’être (1982)
- Sur le prisme métaphysique de Descartes (1986)
- Prolégomènes à la charité (1986)
- Réduction et donation. Recherches sur Husserl, Heidegger et la phénoménologie (1989)
- Questions cartésiennes I. Méthode et métaphysique (1991)
- La croisée du visible (1991)
- Questions cartésiennes II. L’ego et Dieu (1996)
- Etant donné. Essai d’une phénoménologie de la donation (1997)
- De surcroît. Etudes sur les phénomènes saturés (2001)
- Le phénomène érotique (2003)
- Le visible et le révélé (2005)
- Au lieu de soi, l’approche de saint Augustin (2008)
Публикации на русском языке
- [magazines.russ.ru/zerkalo/2006/27/ma9.html Из книги Эротический феномен]
- [creform.spbu.ru/main/texts/publications/Marion_01.pdf О белой теологии Декарта (Введение), пер. Г. В. Вдовиной]
- [iph.ras.ru/uplfile/histsc/1-version_final.doc Идол и Дистанция. Журнал «Символ», № 56, пер. Г. В. Вдовиной] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (4003 дня))
- Перекрестья видимого. М.: Прогресс-Традиция, 2010
- Метафизика и феноменология - на смену теологии (пер. Светланы Шолоховой) // Логос 3 (82), 2011, с. 124-143.
Признание
Работы Мариона чрезвычайно влиятельны в философском мире, переведены на многие языки, включая китайский и японский. Премия Шарля Ламбера Академии моральных и политических наук Франции (1978), премия Анри Демаре Французской Академии (1982), Большая премия Французской академии по философии (1992), премия Карла Ясперса (2008). Почётный доктор Утрехтского университета (2005), член Французской Академии (с ноября 2008).
Награды
- Кавалер ордена Почётного легиона.
- Офицер ордена Академических пальм.
Избранная литература
- Specker T. Einen anderen Gott denken?: zum Verständnis der Alterität Gottes bei Jean-Luc Marion. Frankfurt/Main: Knecht, 2002
- Horner R. Jean-Luc Marion: a theo-logical introduction. Burlington: Ashgate Pub. Co., 2005
- Hart K. Counter-experiences: reading Jean-Luc Marion. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 2007
- Gschwandtner C.H. Reading Jean-Luc Marion: exceeding metaphysics. Bloomington: Indiana UP, 2007
- Belardinelli S. L’amore tra filosofia e teologia: in dialogo con Jean-Luc Marion. Città del Vaticano: Lateran UP, 2007
- Gabel M. Von der Ursprünglichkeit der Gabe: Jean-Luc Marions Phänomenologie in der Diskussion. Freiburg; München: Alber 2007
- Tarditi C. Con e oltre la fenomenologia: le «eresie» fenomenologiche di Jacques Derrida e Jean-Luc Marion. Genova: Il melangolo, 2008
- Mackinlay S. Interpreting excess: Jean-Luc Marion, saturated phenomena, and hermeneutics. New York: Fordham UP, 2009
- [sinijdivan.narod.ru/sd2rez1.htm Рецензия на книгу De surcroît] (рус.)
Напишите отзыв о статье "Марион, Жан-Люк"
Ссылки
- [www.paris-sorbonne.fr/fr/spip.php?article2969 Биография, библиография] (фр.)
- [www.filosofico.net/marion.htm] (итал.)
- [www.academie-francaise.fr/immortels/ Биография на сайте Французской академии] (фр.)
Отрывок, характеризующий Марион, Жан-Люк
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
