Маузер, Петер Пауль

Петер Пауль Маузер
Peter-Paul Mauser
Род деятельности:	инженер-конструктор, изобретатель, предприниматель
Дата рождения:	27 июня 1838(1838-06-27)
Место рождения:	Оберндорф-на-Неккаре (Германский союз)
Дата смерти:	29 мая 1914(1914-05-29) (75 лет)
Место смерти:	Оберндорф-на-Неккаре (Германская империя)
Отец:	Франц Андреас Маузер
Мать:	Мерира Агата

Пе́тер-Па́уль фон Ма́узер (нем. Peter-Paul Mauser; 27 июня 1838, Оберндорф-на-Неккаре, Королевство Вюртемберг, Германский союз — 29 мая 1914, Оберндорф-на-Неккаре, Германская империя) — немецкий конструктор и организатор производства стрелкового оружия.

Биография

Мы высоко ценили известного немецкого изобретателя Маузера, системы которого были приняты на вооружение в семнадцати государствах, а один свод взятых им привилегий на свои изобретения составлял объёмистый том. Несмотря на преклонный возраст, Маузер все еще продолжал упорно трудиться, и почти каждый год появлялись его различные работы в области усовершенствования оружия, а также и новейшие образцы автоматических винтовок и пистолетов.

— В. Г. Федоров В поисках оружия. — М.: Воениздат, 1964 год.

Родился 27 июня 1838 года в городе Оберндорф-на-Неккаре, королевство Вюртемберг в семье Франца Андреаса Маузера, мастера Вюртембергского Королевского оружейного завода в Оберндорф-на-Неккаре, и был 13-м ребёнком в семье. Петер Пауль начал свою работу на этом заводе в 12 лет и работал пока в 19 лет не был призван в армию.

В 1867 году Петер Пауль вместе со старшим братом Вильгельмом приезжают в известный бельгийский город оружейников Эрсталь под Льежем, и два года разрабатывают винтовочный затвор — усовершенствование затвора ранней французской игольчатой винтовки Шасспо (англ.).

В 1868 году братья Маузер совместно с американцем Чарльзом Норрисом запатентовали в США казённозарядную винтовку с новой пластинчатой пружиной на рукоятке затвора.

В 1870 году братья Маузер вернулись в Оберндорф-на-Неккаре.

В 1871 году братья Маузер создают однозарядную винтовку под патрон 11x60 мм (англ.), продемонстрированную в Прусской Королевской стрелковой школе в Шпандау, и она принимается на вооружение как Gewehr 1871.

В 1871 году Пруссия и Вюртемберг приняли на вооружение однозарядную винтовку Маузера образца 1871 года, и сделали заказ на 100 000 винтовок.

23 декабря 1872 года братья Петер Пауль и Вильгельм Маузер создали фирму Gebrüder Wilhelm und Paul Mauser. При этом старший брат, Вильгельм, занимался преимущественно финансовыми и коммерческими вопросами.

В 1872 году братья Маузер купили у правительства Вюртемберга Королевский оружейный завод (англ.) в Оберндорф-на-Неккаре за 200 000 южно-германских гульденов (иногда именуемых «флоринами»).

В 1874 году — после преобразования — фирма стала именоваться Gebrüder Mauser und Cie («Братья Маузер и Компания»).

В 1880 году Петер Пауль создаёт магазинную винтовку, в которой впервые появился знаменитый впоследствии продольно-скользящий затвор с пока ещё двумя боевыми упорами.

После 1880 года Петером Паулем было разработано множество вариантов магазинных винтовок, многие из которых были предназначены для экспорта, например, в 1893 году были разработаны модификации магазинных винтовок для Турции и Испании, в 1896 году — для Швеции — Mauser M96 "Шведский Маузер" (англ.).

В 1882 году умер Вильгельм Маузер, в связи с чем Петер Пауль в 1884 году реорганизовал компанию в акционерное общество Waffenfabrik Mauser AG (англ.) (акционерное общество Оружейный Завод Маузер).

В 1888 году прусская оружейная испытательная комиссия (нем.) решила принять для замены 11-мм винтовки Gewehr 1871 новую винтовку, соединившую в себе продольно-скользящий затвор с поворотом при запирании и затворную задержку конструкции Луиса Шлегелмилха (Luis Schlegelmilch) и однорядный магазин с пачечным заряжанием системы Манлихера. В 1889 году армией Германской империи принимается на вооружение новый комплекс «оружие-патрон»: магазинная винтовка Gewehr 1888 (Gewehr 88, Gew 88, Model 1888 Commission Rifle) и бесфланцевый винтовочный патрон 7,92×57 мм «Маузер», использующий бездымный порох. Следует отметить, что в некоторых источниках затвор Gewehr 1888 называется «Маузеровским».

5 апреля 1898 года на вооружение немецкой армии была принята винтовка Mauser 98 (Маузер 98, в немецких источниках — Gewehr 98, также обозначалась G98 или Gew.98 — винтовка образца 1898 года) под патрон 7,92×57 мм «Маузер». Эта винтовка стала одним из наиболее удачных образцов стрелкового оружия XX века. Первым боевым применением винтовок Mauser 98 стало их использование при подавлении «восстания боксёров» в Китае в 1900—1901 годах. Винтовка Mauser 98, с учётом конструктивно сходных винтовок других производителей имеющих иное официальное наименование, считается самой массовой неавтоматической винтовкой в мире. По некоторым подсчётам выпущено около 100 миллионов винтовок, которые можно считать разновидностями Mauser 98 (то есть включая, как военные (например, Vz. 24), так и охотничьи (например, CZ 550, Brno 98) винтовки, использующие затвор Mauser 98).

Другим направлением конструкторской деятельности Петера Пауля Маузера стала работа по созданию самозарядных винтовок. 20 августа 1896 года после представления самозарядного пистолета Mauser C96 Маузер лично получил от императора Вильгельма II задание разработать самозарядную пехотную винтовку. Первоначально Петер Пауль, как и многие конструкторы того времени, попытался переделать свою магазинную винтовку с механическим перезаряжанием в самозарядную.

7,92-мм самозарядная винтовка Маузер М. 1900 стала первой германской конструкцией автоматического оружия, работающей по принципу использования отдачи ствола с запиранием затвора боевыми упорами. Многие узлы и детали этой винтовки были заимствованы из штатной магазинной винтовки Mauser 98. Но винтовка оказалась ненадёжной — в первую очередь из-за неудачного выбора системы автоматики.

В следующей своей конструкции — автоматической винтовке Маузер М. 1902 — Петер Пауль выбрал иной, более перспективный принцип работы автоматики: отвод пороховых газов из канала ствола через надульное устройство, с коротким ходом ствола. Испытания этой винтовки показали, что после доработки она теоретически может быть принята на вооружение. В 1906 году появляется новая усовершенствованная модель этой винтовки, через два года модернизированная еще раз. Полигонные испытания этой винтовки снова выявили ряд недостатков, что послужило поводом командованию кайзеровской армии для полного отказа от проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по разработке автоматических винтовок в целом. И только Первая мировая война смогла изменить отношение к этому оружию в Германии, поэтому, правда, уже после смерти Петера Пауля Маузера германская армия приняла на вооружение 7,92-мм автоматическую винтовку Маузер М. 16.

Среди разработок Петера Пауля Маузера, помимо винтовок, наибольшую известность получили пистолет Mauser C96 (считается, что он сконструирован братьями Федерле (Feederle), но запатентован на имя Петера Пауля Маузера), и револьвер «Зиг-Заг» (англ.) (1878 год). В 1912 году за вклад в развитие немецкого оружия Петер Пауль Маузер получил титул барон фон Маузер.

Отрывок, характеризующий Маузер, Петер Пауль

– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.