Мерсер, Рон

Рон Мерсер
Ron Mercer
Завершил карьеру
Атакующий защитник / Лёгкий форвард
Прозвища:	Ron
Рост:	201 см
Вес:	95 кг
Гражданство:	США США
Родился:	18 мая 1976(1976-05-18) (47 лет), Нашвилл, Теннесси, США
Школа:	Христианская школа Гудпастур (Мэдисон, Теннесси) Академия Ок-Хилл (Маут-оф-Уилсон, Виргиния)
Колледж:	Кентукки (1995—1997)
Драфт:	6-й (1-й раунд), 1997, Бостон Селтикс
Статистика в НБА
Игры:	432
Очки:	5892 (13,6 в среднем за игру)
Подборы:	1342 (3,1 в среднем за игру)
Передачи:	921 (2,1 в среднем за игру)
Перехваты:	456 (1,1 в среднем за игру)
Блок-шоты:	113 (0,3 в среднем за игру)
Выступал за команды
Бостон Селтикс (1997—1999) Денвер Наггетс (1999—2000) Орландо Мэджик (2000) Чикаго Буллз (2000—2002) Индиана Пэйсерс (2002—2003) Сан-Антонио Спёрс (2003—2004) Нью-Джерси Нетс (2004—2005)
Личные награды и достижения 1-я сборная новичков НБА (1998) Мистер баскетбол Теннесси (1993—1994) McDonald's All-American (1995) Приз Нейсмита лучшему игроку года среди старшеклассников (1995) Чемпион NCAA (1996) Баскетболист года конференции SEC (1997) 1-я всеамериканская сборная NCAA (1997)

Рональд «Рон» Юджин Мерсер (англ. Ronald "Ron" Eugene Mercer; родился 18 мая 1976 года в Нашвилле, штат Теннесси, США) — американский профессиональный баскетболист.

Ранние годы

Рон Мерсер родился в городе Нашвилл (штат Теннесси), первое время учился в христианской школе Гудпастур в городе Мэдисон, в которой играл за местную баскетбольную команду, где два года подряд признавался лучшим баскетболистом среди учащихся старших школ Теннесси (1993—1994). Затем перевёлся в академию Ок-Хилл, находящуюся в городе Маут-оф-Уилсон (штат Виргиния), по окончании которой стал лауреатом приза Нейсмита лучшему игроку года среди старшеклассников, обогнав по результатам голосования Кевина Гарнетта, Винса Картера, Антуана Джеймисона и Стефона Марбери. В 1995 году Мерсер принимал участие в игре McDonald's All-American, в которой принимают участие лучшие выпускники школ США и Канады.

Студенческая карьера

В 1997 году Мерсер закончил Кентуккийский университет, где в течение двух лет выступал за команду «Кентукки Уайлдкэтс», в которой провёл успешную карьеру, набрав в итоге 1013 очков, 314 подборов, 147 передач, 100 перехватов и 18 блокшотов. При Мерсере «Уайлдкэтс» один раз выигрывали регулярный чемпионат Юго-Восточной конференции (1996), один раз — турнир Юго-Восточной конференции (1997), а также два года подряд выходили в плей-офф студенческого чемпионата США (1996—1997). Кроме того «Уайлдкэтс» два года подряд выходили в финал студенческого чемпионата США (1996—1997), а в 1996 году стали чемпионами Национальной ассоциации студенческого спорта (NCAA), обыграв в финале команду «Сиракьюс Орандж» (76—67).

Карьера в НБА

Играл на позиции атакующего защитника и лёгкого форварда. В 1997 году был выбран на драфте НБА под 6-м номером командой «Бостон Селтикс», где воссоединился с одноклубниками по «Уайлдкэтс» Антуаном Уокером и Риком Питино, наставником «Диких Котов», который только что стал тренером «Кельтов». Позже выступал за команды «Денвер Наггетс», «Орландо Мэджик», «Чикаго Буллз», «Индиана Пэйсерс», «Сан-Антонио Спёрс» и «Нью-Джерси Нетс». Всего в НБА провёл 8 сезонов. Мерсер включался в 1-ую сборную новичков НБА (1998). В 1997 году признавался баскетболистом года среди студентов конференции Southeastern, а также включался в 1-ую всеамериканскую сборную NCAA. Всего за карьеру в НБА сыграл 432 игры, в которых набрал 5892 очка (в среднем 13,6 за игру), сделал 1342 подбора, 921 передачу, 456 перехватов и 113 блокшотов.

Свои лучшие годы в качестве игрока НБА Мерсер провёл в «Чикаго Буллз», в рядах которых он выступал на протяжении двух сезонов (2000—2002). Самым лучшим в его карьере был сезон 2000/2001 годов, в котором он сыграл в 61 игре, набирая в среднем за матч 19,7 очка и делая 3,9 подбора, 3,3 передачи, 1,3 перехвата и 0,4 блокшота. 19 февраля 2002 года он вместе с Роном Артестом, Брэдом Миллером и Кевином Олли был обменен в команду «Индиана Пэйсерс» на Джалена Роуза, Трэвиса Беста и Нормана Ричардсона и выбор во втором раунде на драфте НБА 2002 года, где становится игроком скамейки запасных, сыграв только 4 матча в стартовом составе из 85.

24 июля 2003 года Мерсер стал участником трёхсторонней сделки, в результате которой стал игроком «Сан-Антонио Спёрс», а его одноклубник Брэд Миллер перешёл в «Сакраменто Кингз». Игроком «Спёрс» стал Хедо Туркоглу из «Кингз», а в «Пэйсерс» перешли Скот Поллард из «Кингз» и Дэнни Ферри из «Спёрс», который в новой команде не заиграл, так как вскоре объявил о завершении спортивной карьеры. Однако в новой команде надолго он не задержался, сыграв всего в 39 матчах, а 27 февраля 2004 года «Шпоры» отказались от его услуг.

12 августа 2004 года Мерсер в качестве свободного агента заключил соглашение с клубом «Нью-Джерси Нетс», но в его составе он очень редко появлялся на площадке, проведя всего 18 игр, а в межсезонье, 15 августа 2005 года, «Сети» расторгли с ним контракт. Позднее он всё-таки надеялся заключить договор с какой-нибудь другой командой, но больше предложений ему не поступало, поэтому он решил досрочно завершить профессиональную карьеру.

Ссылки

• [www.basketball-reference.com/players/m/mercero01.html Статистика на сайте Basketball-Reference.com]  (англ.)
• [www.nba.com/historical/playerfile/index.html?player=ron_mercer Статистика на сайте NBA.com]  (англ.)
• [web.archive.org/web/19991010022857/www.fansonly.com/schools/kty/sports/m-baskbl/mtt/kty-m-baskbl-mercer.html Биография на сайте Fansonly.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мерсер, Рон

Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.