Мурзилка на спутнике
Поделись знанием:
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
| Мурзилка на спутнике | |
 Постер | |
| Тип мультфильма | |
|---|---|
| Жанр | |
| Приквелы | |
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| Художник-постановщик | |
| Композитор | |
| Мультипликаторы |
Фёдор Хитрук, |
| Оператор |
Н. Климова, |
| Звукооператор | |
| Студия | |
| Страна | |
| Длительность |
20 мин. |
| Премьера | |
| BCdb |
[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=107567-Murzilka_Na_Sputnike.html подробнее] |
| Аниматор.ру |
[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2060 ID 2060] |
«Мурзи́лка на спу́тнике» — первый советский широкоэкранный мультипликационный фильм[1][2], созданный в 1960 году по сценарию Л. А. Аркадьева режиссёрами-мультипликаторами Евгением Райковским и Борисом Степанцевым. Посвящён советской исторической теме освоения космического пространства.
Один из четырёх мультипликационных фильмов о приключениях специального корреспондента Мурзилки.
Содержание
Сюжет
В основу фильма положены события, которые произошли в 2060 году
Юный пионер, плачет, сидя возле обелиска «Первому искусственному спутнику». Это событие вызывает сигнал тревоги, который принимает редактор детского журнала. Оказывается, что в будущем «плач» забыт людьми, как ненужная печальная эмоция и воспримается «неслыханным происшествием» на Земле. Чтобы разобраться в этом, редактор решает связаться со своим специальным корреспондентом Мурзилкой, находящимся с заданием в космосе.
Мурзилка, совершая служебный полёт на индивидуальном космическом корабле, получает с Земли сигнал «тревога». Редактор сообщает ему шокирующее известие о том, что на Земле слышен плач мальчика.
Изумлённый Мурзилка немедленно возвращается на Землю и приземляется возле плачущего юного пионера. Оказывается, парень не смог ответить на вопрос учителя: «Почему поставили обелиск Первому спутнику?».
Мурзилка объясняет вопрос с помощью своего робота-фотоаппарата и читает лекцию о давних неудачных попытках человечества попасть в космос и рассказывает историю освоения космоса. Разворачивая в рассказе панораму космического пространства и движения планет, Мурзилка демонстрирует картину запуска серии советских первых искусственных спутников Земли, объясняя историческое значение для светлого будущего человечества спутника, запущенного в 1957 году в СССР.
Создатели
| Автор сценария | Лев Аркадьев |
| Режиссёры: | Евгений Райковский, Борис Степанцев |
| Художники-постановщики: | Виктор Никитин, Анатолий Савченко |
| Художник | Александр Беляков |
| Композитор | Никита Богословский |
| Текст песен | Евгений Агранович |
| Операторы: | Теодор Бунимович, Н. Климова |
| Звукооператор | Борис Фильчиков |
| Редактор | Раиса Фричинская |
| Ассистенты режиссёра: | Е. Шилова, Татьяна Сазонова, Юрий Прытков |
| Ассистенты оператора: | Е. Ризо, А. Привалов |
| Художники-мультипликаторы: | Фёдор Хитрук, Татьяна Таранович, И. Сидорова, Владимир Зарубин, Владимир Карп, Анатолий Петров, Галина Баринова, Виктор Лихачёв |
Награды
- 1960 — XII МКФ в Карловых Варах (ЧССР) — Первая премия за лучший детский фильм[3].
Факты
- В мультфильме редактор издательства подписывает «В печать» лист киносценария Л. Аркадьева «Мурзилка на спутнике», предварительно присланный в виде пухлых стопок напечатанных листов, но «ужатый» и отредактированный специальной электронно-механической машиной до объёма одного листка.
- Внешний вид Мурзилки, показанный в мультфильме, кардинально отличается от внешности, которая представлялась в журнале «Мурзилка». Поиск образа специального корреспондента Мурзилки — серийного типажа, ставшего героем серии из четырёх мультипликационных фильмов о его приключениях («Приключения Мурзилки», «Опять двойка», «Мурзилка на спутнике», «Мурзилка и великан») начался на киностудии «Союзмультфильм» в середине 1950-х годов. Был объявлен внутристудийный конкурс, который в 1955 году выиграл художник Анатолий Савченко, определивший образ маленького корреспондента[4].
- По мотивам мультфильма «Мурзилка на спутнике», ставшего очень популярным в СССР 1960-х годах, издательством «Детский мир» в 1961 году была выпущена одноимённая книга (тираж — 200 тысяч экземпляров)[5]. Издательством «Советский художник» в 1964 году была издана серия открыток (12 штук) под тем же названием (художники: И. Знаменский, Б. Степанцев; автор текста: Л. Аркадьев). Тираж — 240 тысяч экземпляров.
- Студией «Диафильм» в 1960 году был выпущен диафильм «Мурзилка на спутнике»[6].
Издания на видео
В 1990-х годах — в сборнике «Лучшие советские мультфильмы», формат VHS, дистрибьютор Studio PRO Video. В 1995 году — «Союзмультфильм». Сборник мультфильмов, формат VHS, Дистрибьютор «Союз видео». В 2010 году — «Приключения Мурзилки». Сборник мультфильмов, формат DVD, дистрибьютор «Дивайс»[7].
Напишите отзыв о статье "Мурзилка на спутнике"
Примечания
- ↑ С. В. Асенин. «Волшебники экрана». [3d-master.org/volshebniki/8.htm «Восьмое искусство. Вымысел — крылья сказки»], 3d-master.org.
- ↑ [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=967&sp=1 Борис Степанцев] на сайте animator.ru.
- ↑ Сергей Капков. Энциклопедия отечественной мультипликации. — М.: Алгоритм, 2006. — 816 с. — 3000 экз. — ISBN 5-9265-0319-4. с. 615—616.
- ↑ Георгий Бородин. [new.souzmult.ru/about/history/full-article/ Киностудия «Союзмультфильм»]. Краткий исторический обзор, new.souzmult.ru.
- ↑ Л. Аркадьев. [kid-book-museum.livejournal.com/579188.html «Мурзилка на спутнике»].
- ↑ [db-diaf.url.ph/view-2.php?id=3813 «Мурзилка на спутнике»], db-diaf.url.ph.
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/7017340/?item=7015250 Данные о DVD диске//ozon.ru.]
См. также
Ссылки
- [minchanin.esmasoft.com/cards/murzilka Набор открыток по мотивам мультфильма «Мурзилка на спутнике». 1964 год.]
- [sovmusic.ru/sam_download.php?fname=s11832 Песенка Мурзилки из мультфильма «Мурзилка на спутнике» ]. Исполнение 1960 года.
- [www.rian.ru/spravka/20051004/41593109.html Первый искусственный спутник Земли.]
- [web.archive.org/web/20100828092642/tvsh2004.narod.ru/issput1.html Первые непилотируемые искусственные спутники Земли.]
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Мурзилка на спутнике
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
