Национальный музей Чеченской Республики

Национальный музей Чеченской Республики
Новое здание музея
Дата основания	1924 год
Основатель	Отдел народного образования Грозного
Местонахождение	Грозный
Директор	Асталов, Ваха Адизович
Сайт	[nacmuzeychr.ru/ ychr.ru]

К:Музеи, основанные в 1924 году

Национальный музей Чеченской Республики — чеченский краеведческо-исторический музей, расположенный в Грозном. Музей также имеет пять филиалов в сёлах республики.

История

Создание музея

Национальный музей Чеченской Республики был открыт 7 ноября 1924 года отделом народного образования Грозного. Первоначально был окружным музеем по истории культуры и религии. Он занимал две комнаты в одной из школ. Сюда из разных учреждений привозились коллекции предметов, представляющих культурную ценность. В феврале 1925 года открылся отдел нумизматики. Здесь собирались экспонаты по истории Грозного и Чечни, а также по истории религии. Работа по созданию музея проводилась с помощью местного коллекционера, страстного филателиста Бориса Скалиотти. Он и стал его первым заведующим.

В 1930-е годы Чеченский музей из хранилища материальных памятников превратился в научно-исследовательское учреждение. В 1934 году Чеченская и Ингушская автономные области были объединены в Чечено-Ингушскую автономную область. В 1936 году автономная область была преобразована в автономную республику. Чеченский музей получил статус Чечено-Ингушского краеведческого музея.

Великая Отечественная война, депортация

В годы Великой отечественной войны музей не прекратил работу. В феврале 1944 года чеченцы и ингуши вынуждены были покинуть Родину. Вплоть до середины 1950-х годов музей существовал как Грозненский областной музей краеведения. В его фондах находилось 3356 экспонатов.

Восстановление республики

После восстановления ЧИАССР в 1957 году в музее демонстрировались экспозиции, отражавшие успехи Чечено-Ингушетии в области экономики, образования и культуры. Этим достигалась реализация его просветительской, воспитательной и пропагандистской деятельности.

В 1967 году музей был награждён дипломом Министерства культуры СССР, в 1973 году — дипломом II степени Министерством культуры РСФСР. И впоследствии работа музея удостаивалась многих наград.

К 1990-м годам Чеченский государственный объединенный музей был одним из крупнейших на Северном Кавказе. В его фондах было около 230 тысяч единиц хранения, в фондах Чеченского республиканского музея изобразительных искусств имени Петра Захарова — около 4 тысяч единиц.

В 1994 году на территории Чечни функционировали два региональных музея:

• Чеченский объединенный музей (краеведческий музей) с филиалами:
  • Литературно-мемориальный музей Арби Мамакаева в с. Надтеречное Надтеречного района;
  • Литературно-этнографический музей Л. Н. Толстого в станице Старогладовской Шелковского района;
  • Историко-мемориальный музей Асланбека Шерипова в селе Шатой Шатойского района;
• Чеченский республиканский музей изобразительных искусств им. Петра Захарова с двумя филиалами:
  • выставочный зал;
  • студия-школа изобразительных искусств.

К началу 1990-х годов музеи Чечни достигли наивысшего расцвета. Они приобрели новое здание, обширные музейные площади, позволявшие экспонировать многие музейные раритеты, лежавшие в фондах невостребованными по идеологическим, политическим и другим соображениям.

Чеченские войны

Военные действия имели губительные последствия для историко-культурного наследия чеченского народа, музейной сети и музейного дела в целом. Полностью была уничтожена материально-техническая база музеев, разграблены и утрачены музейные фонды (до 90 %), разрушены здания национального музея и историко-мемориального музея Асланбека Шерипова.

Головной музей лишился наиболее значительных со всех точек зрения культурно-исторических ценностей. Среди утраченного такие картины, как «Смерть генерал-майора Слепцова в Гехинском лесу» Франца Рубо, «Портрет мальчика с книгой» Василия Тропинина, «Пейзаж», «Кавказ» Петра Верещагина, «Лунный пейзаж», «Алхан-юрт» Ивана Айвазовского, «Изголодавшиеся» Ильи Репина.

Пропала вся этнографическая коллекция, в том числе:

• 68 чеченских истангов;
• коллекция холодного и огнестрельного оружия XVII — XIX веков;
• печать и шашка Шамиля, подаренная им Уме Дуеву — одному из лидеров народно-освободительного движения в Чечне XIX в.;
• предметы, принадлежавшие Асланбеку Шерипову, политическому и военному деятелю Чечни и Северного Кавказа;
• предметы археологии;
• уникальная посуда для национального блюда «жижиг-галнаш», которым в этой посуде угощали Серго Орджоникидзе;

и многое другое. Были утрачены семь из девяти произведений первого профессионального чеченского художника Петра Захарова, академика живописи Российской Императорской академии художеств.

Также были похищены:

• 16 единиц горских сабель и шашек XVIII—XIX веков с декоративной отделкой из драгоценных металлов;
• около 200 единиц из коллекции предметов национальной мужской и женской одежды, конской сбруи из драгоценных металлов (нагрудники, газыри, пояса женские и мужские, уздечки, плети и т. д.);
• 77 единиц произведений европейского, русского и восточного декоративно-прикладного искусства ХVIII-ХIХ вв.;
• 40 инвентарных книг с данными обо всех музейных фондах;
• 50 томов отчетов археологических экспедиций, осуществленных на территории республики с 1947 года, другая документация.

В связи с необходимостью консолидации сохранившихся музейных фондов и проведения единой музейной политики Чеченский государственный областной музей и Чеченский республиканский музей изобразительного искусства имени академика Петра Захарова были в октябре 1996 года объединены в единый Национальный музей Чеченской Республики.

Послевоенный период

В 2004 году в Грозном с помощью Третьяковской галереи были проведены две выставки. Делегация Российского комитета Международного совета музеев изучила состояние музейной сети республики и взяла обязательства по обеспечению Национального музея Чечни оборудованием, необходимым для открытия и функционирования интернет-сайта.

18 мая 2007 года, в Международный день музеев, состоялось торжественное открытие восстановленных музейных площадей. В 2009 году заново отстроено основное здание Литературно-этнографического музея Л. Н. Толстого, отреставрированы уже имевшиеся и возведены новые постройки. Завершены ремонтно-реставрационные работы на старинном доме-особняке Литературного музея М. Ю. Лермонтова, облагорожена и декорирована территория музея.

За послевоенный период фонды Национального музея увеличились более чем на 4 тысячи единиц хранения. Ведется работа по поиску и возврату музею похищенных ценностей. 94 картины музея были переданы в 1995 году на реставрацию во Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени Игоря Грабаря. С 1999 по 2002 годы к ним добавились ещё 4 картины:

• «Портрет графа Н. И. Зубова» и «Портрет графини Н. А. Зубовой» неизвестного художника;
•  «Портрет барона Рокасовского» К. Е. Маковского (XIX в.);
•  «Взятие Гуниба и пленение Шамиля» Ф. Рубо.

Возвращены музею 2 пушки начала XIX века из Сургута Тюменской области, вывезенные из Чечни военнослужащими в ходе последней военной кампании. Сегодня музей насчитывает в своих фондах более 30 тысяч единиц хранения. Процесс восполнения утраченных фондов продолжается.

Национальный музей имеет следующие филиалы:

• литературно-мемориальный музей Арби Мамакаева в селе Надтеречное;
• литературно-этнографический музей Л. Н. Толстого в станице Старогладовской;
• Махкетинский краеведческий музей в селе Махкеты;
• литературный музей М. Ю. Лермонтова в селе Парабоч;
• Галерея Илеса Татаева в Москве;
• Литературно-мемориальный музей А. Айдамирова в селе Мескеты.

В послевоенный период, несмотря на отсутствие элементарных условий, Национальный музей ЧР не прекращал научно-просветительной, экспозиционной и выставочной деятельности: проводились научно-практические конференции, выпущено несколько сборников научных статей (один из них издан в Музее-усадьбе Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»), организовывались выставки, экспозиции, экскурсии. На базе головного музея и филиалов проходят музейную практику студенты исторического факультета Чеченского государственного университета, обучающиеся по специальностям «музейное дело и охрана памятников», «история», «социальный сервис и туризм».

5 октября 2012 года открылось новое здание музея.

Литература

• Асталов В. А., Хамурзаев И. С. Музейная сеть Чеченской Республики в конце XX — начале XXI века. — Махачкала: АЛЕФ, 2014. — 196 с. — ISBN 9785438606161.

Ссылки

• [mkchr.com/main.mhtml?Part=19&PubID=80 Национальный музей ЧР]
• [www.museum.ru/m3040 Национальный музей Чеченской Республики]
• [stage1.10russia.ru/sights/8/2802 Национальный музей Чеченской Республики]
• [youtube.com/watch?v=C_oUYOEo8lE Национальный музей Чечни - 87 лет Чечня.] на YouTube

Отрывок, характеризующий Национальный музей Чеченской Республики

– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?