Неукротимая Анжелика
| Неукротимая Анжелика | |
| L' Indomptable Angelique | |
 Французский постер фильма. | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Франсис Кон |
| Автор сценария |
Бернар Бордери |
| В главных ролях |
Мишель Мерсье |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Cinéphonic |
| Длительность |
95 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Неукроти́мая Анжели́ка» (фр. Indomptable Angélique) — французский историко-авантюрный романтический фильм, экранизация четвёртой одноимённой части «Неукротимая Анжелика» многотомного романа о приключениях Анжелики, написанного Анн и Серж Голон.
Содержание
Сюжет
Анжелика, маркиза дю Плесси-Бельер, узнав, что её первый муж — Жоффрей де Пейрак — жив, нарушает приказ короля и уезжает из Парижа на поиски де Пейрака, которого в последний раз видели на острове Лангустье. Вместе с ней отправляется учёный Савари.
По прибытии оказывается, что остров пуст. Анжелика и Савари обыскивают весь остров, но находят только прокажённого юношу, который наотрез отказывается выдать местоположение де Пейрака, так как граф помог остановить развитие болезни, и юноша связан клятвой верности.
Савари уговаривает Анжелику закончить поиски графа и вернуться в Париж, но она отвергает подобное предложение, заявляя, что лучше умереть, чем стать любовницей Людовика XIV и отказаться от Жоффрея. Вместо этого она решает направиться в Марсель и зафрахтовать там шхуну, чтобы вести поиск мужа самостоятельно. Савари критически оценивает её шансы на успех.
На следующее утро герцог де Вивон, адмирал королевского флота, бросает якорь на острове Лангустье. Обнаружив там беглую маркизу дю Плесси-Бельер, он намерен отправить её в Марсель. Однако после того, как Анжелика намекает ему, что ей известно, что его сестра, фаворитка короля, мадам де Монтеспан, посещает чёрную мессу, герцог соглашается выполнить просьбу маркизы. Де Вивон допытывается правды у прокаженного, но тот, не желая выдавать де Пейрака, бросается с обрыва вниз.
Галера де Вивона вместе с Анжеликой и Савари отплывает с острова. Зайдя в ближайший порт, маркиза узнает, что графа недавно видели на острове Сардиния, и она уговаривает де Вивона изменить курс плавания. Тем же вечером герцог пытается добиться расположения маркизы, но, получив отказ, в ярости принимает решение высадить её в первом же порту и отправить в Марсель под стражей к королю. По пути им попадается шебека Рескатора, известного как опасного вольнодумца, освободителя рабов и противника короля Франции. Де Вивон пускается в погоню, но попадается в засаду. Герцог предлагает Анжелике спасаться вплавь, а сам принимает неравный бой. В итоге королевская галера идет ко дну, а пленные подобраны берберскими кораблями.
Рескатор — это не кто иной, как Жоффрей де Пейрак. На борту своей шебеки он празднует очередную победу над королевским флотом, заявляя, что будет вести войну против абсолютной власти короля, потому, что он противник монархии, рабства, галер и каторжников.
Вечером граф спускается в подводном колоколе в грот, в котором размещается нечто вроде гарема. Одна из бывших рабынь, Эсмина, безумно влюбленная в де Пейрака, из ревности отбивает голову античной статуе, напоминающей Анжелику. Его соратники находят умирающего Савари, тот шепчет лишь одно имя: Анжелика. Жоффрей узнаёт, что Анжелика была на борту потопленной им королевской галеры.
Анжелику подбирает корабль христианина-отступника пирата женоненавистника д’Эскренвиля, который вымещает на Анжелике всю злобу на женский род, отдав её на растерзание матросам в нижний трюм. От ужасной участи её спасает помощник д’Эскренвиля, который уговаривает капитана продать Анжелику на Крите. От перенесенных потрясений у маркизы начинается лихорадка.
Рескатор-де Пейрак, в поисках жены, поднимается на борт шхуны д’Эскренвиля, чтобы узнать, не подбирал ли тот его жену. Рескатор предлагает 50 тысяч цехинов за её освобождение и предупреждает, что если ей будет нанесен вред, то его месть будет беспощадна. Пираты отрицают, что им что-либо известно об Анжелике.
Пираты ломают волю Анжелики, поместив её в комнату с дикими кошками. Она разрешает продать себя на невольничьем рынке Крита. На острове она встречает рыцарей Мальтийского Ордена и умоляет их купить её. Рыцари соглашаются.
Слава о необычайной красоте Анжелики и ореол фаворитки короля Франции порождают большой ажиотаж. На аукционе разгорается торг, цены взмывают до небывалых высот. В итоге Анжелику покупает неизвестный бербер за неслыханную цену в 200 тысяч цехинов (при весе цехина в 3.5 грамма это соответствует 700 кг золота). Взбешённый Меццо Морте, поставщик микенского султана, обвиняет д’Эксренвиля в нарушении обещания продать ему Анжелику.
Бербер привозит маркизу во дворец на берегу моря. Анжелика одиноко бродит по саду и вдруг слышит знакомые шаги де Пейрака. Они бросаются друг другу в объятия.
Де Пейрак терзается мыслью, что Анжелика стала любовницей короля Франции, хотя и оправдывает её, так как она считала, что он погиб. Анжелика с гневом опровергает его обвинения и умоляет его поверить ей, но это не убеждает графа. Она в отчаянии восклицает, что ему не надо было её покупать, и что ей лучше было бы умереть рабыней, но с мыслью, что он её любит! Супруги ссорятся, и Жоффрей отравляется на свою шебеку, которую он поистине считает своим другом, никогда его не подводившим.
Поверив словам Анжелики, де Пейрак возвращается на остров. Неизвестные поджигают его корабль. Но он осознает, что любимая намного важнее корабля, и бросается к ней в объятья. Анжелика отпускает Жоффрея, чтобы тот потушил пожар. Воспользовавшись этим, люди д’Эскренвиля похищают Анжелику. Негодяй уверен, что пока Пейрак потушит пожар на своей шебеке, они уже будут далеко в море и снова продадут Анжелику.
В ролях
- Мишель Мерсье — Анжелика Сансе де Монтелу (советский дубляж — Наталья Казначеева)
- Робер Оссейн — Жоффрей де Пейрак (советский дубляж — Вячеслав Тихонов)
- Роже Пиго — маркиз д’Эскренвиль (советский дубляж — Владислав Ковальков)
- Бруно Дитрих — Кориано
- Кристиан Роде — герцог де Вивонн
- Паскуале Мартино — Савари (советский дубляж — Владимир Прокофьев)
- Эттор Манни — Язон
- Артуро Доминичи — Меццо-Морте
- Сигар Рупп — Миллеран
- Самиа Сали — Эсмина
- Жак Тожа — закадровый голос диктора
Производство
Съёмочная группа
- Режиссёр: Бернар Бордери
- Продюсеры: Франсис Кон, Франсуа Шавен
- Сценаристы: Бернар Бордери, Франсис Кон, Паскаль Жарден, Луи Аготэ
- Композитор: Мишель Мань
- Оператор: Анри Персен
- Художник по костюмам: Розин Деламар
- Художник по декорациям: Рене Мулаэр
Съёмки
- Фильм был снят почти полностью в Италии, особенно на Сардинии.
- Сцены на рынке рабов сняты в городе Сиди-Бу-Саид (Тунис).
Релиз
Премьеры
Премьера фильма во Франции состоялась 27 октября 1967 года. В Западной Германии — 15 декабря 1967, в Турции — в январе 1968, в Финляндии — 3 мая 1968, в Дании — 9 мая 1968.
Выход на видео в России
Фильм неоднократно издавался в России на VHS и DVD в период с 2000 по 2006 года — выпуском картины занимались такие студии, как «Светла», «RUSCICO», «ОРТ- Видео», «Лизард», «Vlad LISHBERGOV» и «Мастер Тэйп». Несмотря на существование классического дубляжа советских времён, большинство изданий содержало синхронный закадровый перевод картины.
Примечательно, что в сценах, вырезанных в СССР цензурой, автоматически включаются русские субтитры.
Напишите отзыв о статье "Неукротимая Анжелика"
Литература
- Мишель Мерсье. [www.ozon.ru/context/detail/id/2412103/ Маркиза ангелов, или Разбитое сердце Анжелики.] = Michèle Mercier. Angélique, à coeur perdu. Prèface de Roger Peyrefitte. — Paris, 1987. — Шимкент: Аурика, 1997. — 512 с. — (Женщина-миф). — 10 000 экз. — ISBN 5-86020-182-6.
- М. Мерсье, А.-Ж.Серва. «Я не Анжелика». — М., 2004.
Ссылки
- «Неукротимая Анжелика» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Неукротимая Анжелика
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
