Оссейн, Робер
Поделись знанием:
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
| Робер Оссейн | |
| Robert Hossein | |
 | |
| Имя при рождении: |
Abraham Hosseinhoff |
|---|---|
| Дата рождения: |
30 декабря 1927 (96 лет) |
| Место рождения: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
с 1948 |
| Награды: |
|
Робер Оссейн (фр. Robert Hossein, при рождении — Абрахам Оссейнофф (фр. Abraham Hosseinhoff)[1][2]; род. 30 декабря 1927, Париж, Франция) — французский актёр театра и кино, режиссёр, продюсер, художественный руководитель театра «Мариньи» (Париж).
Содержание
Биография
Робер Оссейн родился в Париже в музыкальной семье. Его отец, скрипач и композитор Андре Оссейн (фр. André Hossein), азербайджанского (по отцу)[3] и таджикского (по матери) происхождения[4], был родом из Самарканда. Перед Первой мировой войной Андре Оссейн некоторое время учился в Москве, в 1921 году уехал в Германию, где учился в Штутгартской и Берлинской консерваториях, приняв зороастризм. В Германии он встретил пианистку и комедийную театральную актрису Анну Минковскую (рум. Anna Mincovschi, 15 декабря 1904 — ?), еврейского происхождения[5] и родом из Сорок (Бессарабской губернии)[6][7][8], чья семья покинула Бессарабию после Октябрьской революции 1917 года[9]. После свадьбы в 1925 году супруги поселились в Париже[10].
Благодаря матери Робер с детства хорошо говорил по-русски.[11] С 15 лет занимался в студии при театре «Старая голубятня», потом закончил курсы Рене Симона, выступал на сцене. Особую популярность имел в «театре ужасов» — «Гран-Гиньоль», где был постановщиком ряда спектаклей.
В кино дебютирует в фильме Р. Каденака «Набережная блондинок» (Quai Des Blondes, 1954), и в 1955 году снимает свой первый фильм «Негодяи отправляются в ад» (Les Salauds Vont en Enfer), предложив в ней роль Марине Влади, на которой в том же году женился. Марина Влади будет участвовать и в ряде последующих его картин: «Простите наши прегрешения» (1956), «Ты — Яд» (Toi Le Venin, 1958), «Ночи шпионов» (1959).
Близость к семье Поляковых определила интерес к России и участие в 1956 в картине «Преступление и наказание» Жоржа Лампена, где он играл «французского Родиона Раскольникова» — Рене Брюнеля, а Влади — «французскую Соню Мармеладову» — Лили Марселен.
Долгая дружба связывала его с мужем актрисы Брижит Бардо французским актёром и режиссёром русского происхождения Роже Вадимом, у которого он был актёром в картинах «Кто знает?» (1957), «Порок и добродетель» (1963), «Барбарелла» (1968), «Дон Жуан-73» (Don Juan, 1973).
Оссейн играл во многих своих фильмах: «Смерть убийцы» (1963), «Круги под глазами» (1964), «Вампир из Дюссельдорфа», где снималась его спутница в жизни Мари-Франс Пизье, «Верёвка и кольт», «Точка падения» (1970). В 1967 снял картину «Я убил Распутина» (I Killed Rasputin), с изрядной долей «клюквы».
Но самый большой успех Оссейн имел в роли графа Тулузского Жоффрея де Пейрака в экранизациях Бернара Бордери пяти романов Анн и Серж Голон об Анжелике, где его партнёршей стала французская актриса Мишель Мерсье. Робер Оссейн и Мишель Мерсье были партнёрами восемь раз: пять раз в «Анжелике», и ещё трижды в фильмах «Вторая истина», «Гром небесный» и «Веревка и кольт» («Кладбище без крестов»).
Его характерной внешностью и голосом, умением лепить сложные характеры пользовались режиссёры Кристиан-Жак («Вторая истина» 1965), К. Отан-Лара («Убийца» 1962), Ж. Лотнер («Профессионал»), Клод Лелуш «Одни или другие» (Bolero/Les Uns Et Les Autres, 1981) и др.
В 1982 сделал экранизацию романа Виктора Гюго «Отверженные» (Les Miserables), где в роли Эпонины снимал свою третью жену Кэндис Пату, дав ей роль и в фильме «Красная икра» (Le Caviar Rouge, 1985).
Оссейн был всегда главным образом театральным человеком. С 1970 по 1979 годы он возглавлял Национальный Народный театр в Реймсе, потом в Париже во дворце спорта ставил свои эпопеи с огромными массовками: «Дантон и Робеспьер», «Человек по имени Иисус», «Собор Парижской Богоматери» (по Виктору Гюго), «Анжелика» (по Анн и Серж Голон). Он также поставил для Жана-Поля Бельмондо «Кина» Сартра и «Сирано де Бержерака».
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[scontent-frt3-1.xx.fbcdn.net/hphotos-xaf1/t31.0-8/s960x960/11393322_666723410138611_409683675714940146_o.jpg Робер Оссейн с факелом на эстафете огня Европейских игр 2015 ] |
Робер Оссейн написал две книги мемуаров — «Слепой часовой» и «Кочевники без племён».
Трижды посещал Баку[12][13][14]. В качестве факелоносца принял участие в эстафете огня Европейских игр 2015[15].
Личная жизнь
«Три раза я начинал свою жизнь заново» — говорил Робер Оссейн в одном интервью.
- Первой его женой (1955—1959) стала актриса Марина Влади, младшая из четверых дочерей балерины Милицы Евгеньевны Энвальд и певца Владимира Полякова. Робер был знаком и с сёстрами Марины: с самой старшей сестрой Марины — телережиссёром Олей (Olga Varen); также в своём фильме «Ты — яд» играл вместе со второй по старшинству сестрой Марины — актрисой Таней (Odile Versois), а с третьей сестрой Марины — актрисой Леной (Милицей) (Hélène Vallier) — снимался в «Старой голубятне». От брака с Мариной у него двое сыновей — Игорь (актёр, живёт на Пиренеях во Франции) и Пётр (гитарист и балалаечник, живёт на юге Франции).
- Вторая жена Оссейна (на протяжении 15 лет) — психоаналитик и киносценарист Каролин Эльяшев (Caroline Eliacheff, урожд. Мари Каролин Наташа Эльяшев, род. 1947), дочь кинопродюсера российско-еврейского происхождения Анатоля Эльяшева (Anatole Eliacheff, в мире кино известен как Толя Эльяшев, родом из Баку)[16] и литератора, феминистки сефардского происхождения Франсуазы Жиру (Françoise Giroud, урожд. Лея Франс Гурджи, 1916—2003).[17][18] Анатоль Эльяшев, среди прочего, был продюсером известной картины Анри-Жоржа Клузо «Quai des Orfèvres» (1947). Каролин Эльяшев — автор многочисленных трудов по психоанализу, психиатрии и культурологии. В этом браке родился сын Николя, который некоторое время снимался в кино, затем (под новым именем Аарон Эльяшев) стал раввином в Страсбурге.[19][20][21] В 2011 году вышла его первая книга «L’Idolâtrie, ou la question de la part».
- Третьей его женой стала Кэндис Пату, которой он, ухаживая, предложил роль в своём фильме «Отверженные» (1982). В этом браке родился его четвёртый сын Жюльен.
Фильмография
| Год в кино | Наименование | Режиссёр | Роль | |||
|---|---|---|---|---|---|---|
| на русском | на английском | на французском | на итальянском | |||
| 1948 | Sextette (США) | Souvenirs ne sont pas à vendre, Les | ||||
| Diable boiteux, Le | ||||||
| Воспоминание | Souvenir | Aux yeux du souvenir | Un élève du cours Simon | |||
| 1949 | Майя | Maya | Maya | |||
| 1954 | Набережная блондинок | Quai des blondes | Поль Кадеак | Chemise rose | ||
| 1955 | Чёрная серия | Black Edition (International: English title) / The Infiltrator (США) | Série noire / Leur compte sera réglé | Пьер Фуко | Jo | |
| Разборки среди мужчин / Мужские разборки / Потасовка среди мужчин | Rififi | Du rififi chez les hommes | Жюль Дассен | Remi Grutter | ||
| Мерзавцы попадают в ад | The Wicked Go to Hell | Salauds vont en enfer, Les | Робер Оссейн | Fred | ||
| 1956 | Преступление и наказание | The Most Dangerous Sin / Crime and Punishment (США) | Crime et châtiment | Жорж Лампен | René Brunel | |
| Простите наши прегрешения | Pardonnez nos offenses | Робер Оссейн | Bit Role | |||
| 1957 | Кто знает? / Никто не знает | No Sun in Venice | Sait-on jamais… | Colpo da due miliardi, Un | Роже Вадим | Sforzi |
| Опасайтесь девчонок | Young Girls Beware | Méfiez-vous fillettes | Ив Аллегре | Raven | ||
| 1958 | Свобода под надзором | Provisional Liberty (International: English title) | Liberté surveillée, La | V proudech (Czechoslovakia) | Владимир Волчек, Анри Эйснер | Jean-Paul Viberty/Jean Rungis |
| 1959 | Ты, яд | Blonde in a White CarNude in a White Car / Night Is Not for Sleep (UK) | Toi, le venin | Nella notte cade il velo | Робер Оссейн | Pierre Menda |
| Женщины исчезают | The Road to Shame | Des femmes disparaissent | Эдуар Молинаро | Pierre Rossi | ||
| Разборки среди женщин | Riff Raff Girls (США) / Rififi Among the Women (International: English title) / Rififi and the Women (International: English title) / Rififi for Girls (International: English title) | Du rififi chez les femmes | Rififì fra le donne | Алекс Жоффе | Marcel Point-Bleu | |
| Ночь шпионов | Double Agents (США) / Night Encounter | Nuit des espions, La | Notte delle spie, La | Робер Оссейн | Lui | |
| Приговор | The Verdict | Sentence, La | Жан Валер | |||
| Злодеи | The Wretches (International: English title) | Scélérats, Les | Робер Оссейн | Jess Rooland | ||
| 1960 | Сброд | Riff-Raff (США: TV title) / Take Me as I Am (UK) | Canailles, Les | Canaglie, Le | Морис Лабро | Ed Dawson |
| 1961 | Игры с истиной | The Game of Truth | Jeu de la vérité, Le | Робер Оссейн | Inspector | |
| Угроза | The Menace (США: TV title) | Menace, La | Жерар Ури | Savary | ||
| Вкус насилия | The Taste of Violence | Goût de la violence, Le | Febbre di rivolta | Робер Оссейн | Perez | |
| 1962 | Почему Париж? | Why Paris? (International: English title) | Pourquoi Paris? | Дени де ла Пательер | ||
| Ранние утра | Hitch-Hike (International: English title) | Petits matins, Les / Mademoiselle Stop | Жаклин Одри | Le fou | ||
| Мадам Беспечность / Мадам Сен-Жен / Мадам без предрассудков | Madame / Madame Sans-Gêne (США) | Madame Sans-Gêne | Кристиан-Жак | François-Joseph Lefebvre | ||
| Грузовой подъемник | Paris Pick-Up | Monte-Charge, Le | Morte sale in ascensore, La | Марсель Блюваль | Robert Herbin | |
| Отдых воина | Warrior’s Rest (UK) / Love on a Pillow (США) | Repos du guerrier, Le | Riposo del guerriero, Il | Роже Вадим | Renaud Sarti | |
| 1963 | Убийца | Enough Rope (UK) (США) | Meurtrier, Le | Omicida, L' | Клод Отан-Лара | Corby |
| Commissaire mène l’enquête / Fantaisies conjugales (France: alternative title) L’amant (segment «Pour qui sonne le …») | ||||||
| Порок и благодетель | Vice and Virtue | Vice et la vertu, Le | Vizio e la virtù, Il | Роже Вадим | SS Col. Erik Schörndorf | |
| Широкие пути | Of Flesh and Blood | LES GRANDS CHEMINS | Baro, Il | Кристиан Маркан | Samuel | |
| Гусиная дорога / Мороз по коже / Мурашки по коже | Highway Pick-Up | Chair de poule | Pelle d’oca | Жюльен Дювивье | Daniel Boisett | |
| 1964 | Смерть убийцы | Death of a Killer | Mort d’un tueur, La | Concerto per un assassino | Робер Оссейн | Pierre Massa |
| Ва-банк в Бангкоке | Panic in Bangkok (США) / Shadow of Evil (США) | Banco à Bangkok pour OSS 117 | OSS 117 minaccia Bangkok | Андре Юнебель | Dr. Sinn | |
| Круги под глазами | Marked Eyes (International: English title) | Yeux cernés, Les | Nuda per un delitto | Робер Оссейн | Franz | |
| Анжелика — маркиза ангелов | Angélique | Angelique, marquise des anges | Angelica | Бернар Бордери | Жофрей де Пейрак / Jeoffrey de Peyrac | |
| 1965 | Анжелика в гневе (Великолепная Анжелика) | Angélique | Merveilleuse Angelique | Бернар Бордери | Жофрей де Пейрак / Jeoffrey de Peyrac | |
| Дюссельдорфский вампир / Вампир из Дюссельдорфа | The Vampire of Dusseldorf (International: English title) / The Secret Killer (США) | Vampire de Düsseldorf, Le | Belva di Dusseldorf, La | Робер Оссейн | Peter Kuerten | |
| Тайная война / Грязная игра | The Dirty Game / The Dirty Agents / The Secret Agents (США) | Guerre secrète | Guerra segreta, La | Теренс Янг, Кристиан-Жак и Карло Лидзани | Dupont | |
| Славное приключение Марко Поло | Marco the Magnificent (UK) (США) | Fabuleuse aventure de Marco Polo, La | Meravigliose avventure di Marco Polo, Le | Дени де ла Пательер | Prince Nayam, Mongol Rebel Leader | |
| Гром небесный | Thunder of God / God’s Thunder (UK) | Tonnerre de Dieu, Le | Дени де ла Пательер | Марсель | ||
| 1966 | Долгий марш | Long March (США: informal literal title) | Longue marche, La | Matrimonio alla francese | Александр Астрюк | Carnot |
| Мадемуазель де Мопен | Mademoiselle de Maupin / Chevalier de Maupin, Le | Madamigella di Maupin | Мауро Болоньини | Алкибиад | ||
| Анжелика и король | Angelique and the King | Angelique et le roy | Angelica alla corte del re | Бернар Бордери | Жофрей де Пейрак / Jeoffrey de Peyrac | |
| Вторая истина / Другая правда | The Other Truth (International: English title) / The Second Twin (США) | Seconde vérité, La | Amante infedele, L' | Кристиан-Жак | Pierre Montaud, the Advocate | |
| Отдел по борьбе с бандитизмом | Brigade Anti Gangs (International: English title) / The Friday Man (США: TV title) | Brigade antigangs | Pattuglia anti gang | Бернар Бордери | Le commissaire principal Le Goff | |
| 1967 | Мёд | Lamiel | Жан Орель | Valber | ||
| Музыка | Musica, La | Маргерит Дюрас | Lui | |||
| Я убил Распутина | I Killed Rasputin (UK) / Rasputin (США) | J’ai tué Raspoutine | Addio Lara | Робер Оссейн | Serge Sukhotin | |
| Человек, который предал мафию | Calibre 38 / The Man Who Betrayed the Mafia (International: English title) | Homme qui trahit la mafia, L' | Calibro 38 | Шарль Жерар | метр Бьянкини | |
| Неукротимая Анжелика | Untamable Angelique | Indomptable Angelique | Indomabile Angelica, L' | Бернар Бордери | Жофрей де Пейрак / Jeoffrey de Peyrac | |
| 1968 | Misdeal (International: English title) | Maldonne | Серджо Гобби | Martin von Klaus | ||
| Маленькая благодетель | A Little Virtuous | Petite vertu, La | Серж Корбер | Brady | ||
| Роз для ОСС-117 не будет | Murder for Sale / OSS 117 Murder for Sale (UK) / OSS 117 — Double Agent (США) / No Roses for OSS 117 (США) | Pas de roses pour O.S.S. 117 | Niente rose per OSS 117 | Андре Юнебель | Dr. Saadi | |
| Частный урок | Tender Moment (США) | Leçon particulière, La | Мишель Буарон | Enrico Fontana | ||
| Анжелика и султан | Angelique and the Sultan | Angélique et le sultan | Angelica e il gran sultano | Бернар Бордери | Жофрей де Пейрак / Jeoffrey de Peyrac | |
| 1969 | Время волков | Carbon Copy / The Last Shot / Time of the Wolves / Dillinger 70 / The Heist (США) | Temps des loups, Le | Tempo di violenza | Серджо Гобби | Диллинджер |
| Битва за Эль Аламейн | Desert Tanks / The Battle of El Alamein (США) | Bataille de El Alamein, La | Battaglia di El Alamein, La | Джорджо Перрони | Роммель | |
| Верёвка и кольт | The Rope and the Colt (США) / Cemetery Without Crosses (США: dubbed version) | Une corde, un Colt | Cimitero senza croci | Робер Оссейн | Manuel | |
| Жизнь, любовь, смерть | Life Love Death (США) | Vie, l’amour, la mort, La | Vita, l’amore, la morte, La | Man in Film | ||
| Похититель преступлений | Crime Thief | Voleur de crimes, Le | Ladro di crimini, Il | Надин Трентиньян | Tian | |
| Алая женщина / Пурпурная женщина | The Scarlet Lady (Europe: English title: dubbed version) / The Bitch Wants Blood (США) | Femme écarlate, La | Donna scarlatta, La | Жан Валер | Julien | |
| Ад в пустыне | Desert Battle / Desert Assault (США: video title) | Battaglia del deserto, La / Sept hommes pour Tobrouk | Inferno nel deserto | Мино Ло И | Captain Curd Heinz | |
| Заговорщики | The Conspirators | Conspirateurs, Les | Nell’anno del Signore | Луиджи Маньи | Leonida Montanari | |
| 1970 | Точка падения | Falling Point (International: English title) | Point de chute | Робер Оссейн | Le Caïd | |
| Распутники | Versatile Lovers (UK) | Belles au bois dormantes, Les / Libertines, Les | Intreccio, L' | Дэйв Янг | Serge | |
| 1971 | Судья | Judge Roy Bean / Trouble in Sacramento | Juge, Le | All’ovest di Sacramento | Жан Жироли | Black Bird |
| Львиная доля / Доля льва | The Lion’s Share (International: English title) | Part des lions, La | Ultima rapina a Parigi, L' | Жан Ларриага | Maurice Ménard | |
| Поломка / Взломщики | The Burglars (США) | Casse, Le | Scassinatori, Gli | Анри Вернёй | Ralph | |
| 1972 | Hellé | Роже Вадим | Kleber | |||
| Убийство есть убийство | A Murder Is a Murder… Is a Murder (UK) / Murder Is a Murder (США) | Un meurtre est un meurtre | Sedia a rotelle, La | Этьен Перье | Jean Carouse | |
| Дон Жуан-73 / Дон жуан в юбке | Don Juan 73 / Ms. Don Juan / Don Juan, or If Don Juan Were a Woman (UK) | Don Juan ou Si Don Juan était une femme | Donna come me, Una | Роже Вадим | Louis Prévost | |
| Запрещённые Священники | Forbidden Priests (США) | Prêtres interdits | Дени де ла Пательер | Jean Rastaud | ||
| телефильм | Vogue la galère | Simon | ||||
| 1974 | Офицер полиции без всякого значения | A Police Officer Without Importance (International: English title) | Un officier de police sans importance | Requiem per un commissario di polizia | Жан Ларриага | Pierre |
| Защитник / Покровитель | The Protector (International: English title) | Protecteur, Le | Tráfico de mujeres (Spain) | Роже Анен | Arnaud | |
| телесериал, 1 эпизод | Nouvelles de Henry James | Peter Quint | ||||
| телефильм | The Turn of the Screw (International: English title: literal title) | Tour d'écrou, Le (TV) | Peter Quint | |||
| 1975 | Двурушник | The Phoney (International: English title) | Faux-cul, Le | Роже Анен | Kaminsky | |
| 1978 | Карманный любовник | Lover Boy (UK) / The Pocket Lover | Amant de poche, L' | Бернар Кейсанн | ||
| телефильм | Emmenez-moi au théâtre: Pas d’orchidées pour Miss Blandisch | Slim | ||||
| 1979 | Демон Юга | Demons of the South (International: English title) | Démons de midi | Кристиан Порей | Metteur en scène de théâtre | |
| 1981 (1983 сериал) | Одни и другие / Болеро | Within Memory / Bolero (США) | Les uns et les autres | Клод Лелуш | Симон Мейер / Роберт Прат / Simon Meyer/Robert Prat | |
| Профессионал | The Professional (США) | Professionnel, Le | Жорж Лотнер | комиссар Розен / Le commissaire Rosen | ||
| 1982 | День расплаты | Grand Pardon (Philippines: English title) | Grand pardon, Le | Александр Аркади | Manuel Carreras | |
| Отверженные | Misérables, Les | Робер Оссейн | ||||
| 1983 | Сюрприз-парти / Вечеринка сюрпризов | Surprise Party | Роже Вадим | André Auerbach | ||
| 1986 | Красная икра | Caviar rouge, Le | Робер Оссейн | Alex | ||
| Мужчина и женщина: 20 лет спустя | A Man and a Woman: 20 Years Later (Canada: English title) (США) | Un homme et une femme, 20 ans déjà | Клод Лелуш | Robert Hossein | ||
| 1987 | Левиафан и Голиаф | Levy and Goliath | Lévy et Goliath | Жерар Ури | Client de Goliath | |
| 1989 | Дети хаоса | Children of Chaos (UK: festival title) | Enfants du désordre, Les | Янник Беллон | Robert | |
| 1988 | телефильм | Croisade des enfants, La (TV) | Philippe-Auguste | |||
| 1990 | телесериал | «Gorille, Le» / Le pavé du Gorille (1 episode, 1990) | Gorilla, Il | Joseph Beaucis | ||
| 1992 | Неизвестный в доме озвучка | Stranger in the House | Inconnu dans la maison, L'(voice) | Récitant/Narrator | ||
| 1994 | Дело / Афера / Последняя карта | The Case | Affaire, L' / Dernière carte, La | Серджио Гобби | Paul Haslans | |
| 1995 | Отверженные | Misérables, Les / Misérables du vingtième siècle, Les | Клод Лелуш | Le maître de cérémonie | ||
| 1997 | Восковая маска | Gaston Leroux’s The Wax Mask | Masque de cire, Le | M.D.C. — Maschera di cera | Серджио Стивалетти | Борис Волков / Boris Volkoff |
| 1999 | Салон красоты «Венера» | Venus Beauty Salon (UK) / Venus Beauty Institute (США: literal English title) | Venus beaute (institut) / Venus Beauty Salon | Тони Маршалл | L’aviateur | |
| Джаллорама | Scandalous Crimes (France: DVD title) | Gialloparma | Альберто Бевилаква | Judge Bocchi | ||
| 2004 | Профессионалы / San-Antonio | Spy Zone (Italy: DVD title) | San-Antonio | Фредерик Обюртен | министр | |
| 2005 | Судья Винченцо Марано (телесериал) | Juge, Le | Roger Marino | |||
| 2006 | телесериал | Petits meurtres en famille | Simon Le Tescou | |||
| 2007 | Пропавшая в Довиле | Trivial (International: English title) | Disparue de Deauville, La | Софи Марсо | Antoine Bérangère | |
Напишите отзыв о статье "Оссейн, Робер"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=ud2-AAAAQBAJ&pg=PA508&lpg=PA508&dq= Philippe Rège «Encyclopedia of French Film Directors» (стр. 508)]
- ↑ [gw.geneanet.org/elsa2002?lang=en&pz=emma+cecile+rose&nz=valdeyron&ocz=0&p=abraham&n=hosseinoff Генеалогические данные семьи Робера Оссейна]
- ↑ [www.aif.ru/culture/article/66312 Робер Оссейн: «Нашу с Мариной Влади семью погубил русский быт»]
- ↑ [www.bbc.co.uk/persian/arts/story/2006/02/060224_pm-aminollah-hossein.shtml Биография композитора Андре Оссейна]
- ↑ [www.harissa.com/news/article/robert-hossein-et-son-fils-le-rabbin-aaron-eliacheff Rav Aaron Eliacheff: «Les racines juives de mon père, Robert Hossein, remontent à son grand-père, un certain Minkowski»]
- ↑ [gw.geneanet.org/elsa2002?lang=en&pz=emma+cecile+rose&nz=valdeyron&ocz=0&p=anne&n=mincovschi Генеалогические данные]
- ↑ [books.google.com/books?id=sR4Ch1dMe8IC&pg=PA756&lpg=PA756&dq= The International Who's Who 2004]: Мать — Anna Mincovschi.
- ↑ [www.harissa.com/news/article/robert-hossein-et-son-fils-le-rabbin-aaron-eliacheff Interview with Rav Aaron Eliacheff]
- ↑ Дядя Оссейна — участник движения Сопротивления во Франции (в составе боевой группы Dutch—Paris) Лёва Минковский (фр. Leo Marc Mincovschi) — был казнён нацистами в июле 1943 года ([poeme-connu.jepoeme.com/discussion-89014-La_derniere_nuit_de_Robet_HOSSEIN/1.html см. стихотворение Робера Оссейна памяти дяди]). [www.dorledor.info/node/7594 Воспоминания о Лео Минковском]: По другим данным, он был депортирован в Освенцим и погиб в 1945 году.
- ↑ [vestnikkavkaza.net/articles/culture/55474.html Robert Hossein]
- ↑ [sobytiya.net.ua/archive,date-2008_06_16,article-rober_osseiyn_mariny_vladi_ya_lyubi/article.html Интервью]
- ↑ [1news.az/bomond/bomaz/20131028093544589.html С визитом в Баку находится легендарный французский актер]
- ↑ [1news.az/bomond/20140510064150430.html В столице Азербайджана находится известный актер французского кино Робер Оссейн]
- ↑ [www.trend.az/life/interview/2405015.html В Центре Гейдара Алиева прошла встреча с легендарным Робером Оссейном]
- ↑ [1news.az/bomond/bomaz/20150611035752925.html Очередной визит звезды мирового кинематографа связан с Первыми Европейскими Играми в Баку - Р.Оссейн выступил в качестве звездного факелоносца огня игр.]
- ↑ [www.denistouret.net/textes/Ockrent.html О продюсере Анатоле Эльяшеве]
- ↑ [www.tribunejuive.info/portrait/francoise-giroud-la-dame-de-feu-par-kerenn-elkaim Françoise Giroud, La Dame de feu Par Kerenn Elkaïm]
- ↑ [forward.com/articles/135568/francoise-giroud-her-triumphant-career-and-persona/ Benjamin Ivry «Françoise Giroud, Her Triumphant Career and Personal Torments»]
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0253428/ Caroline Eliacheff]
- ↑ [www.harissa.com/news/article/robert-hossein-et-son-fils-le-rabbin-aaron-eliacheff Robert Hossein et son fils le rabbin Aaron Eliacheff]
- ↑ [www.cibr.fr/categories/institutions/rabbinat Раввинат Страсбурга]
Ссылки
- [www.allocine.fr/personne/fichepersonne_gen_cpersonne=2114.html?nopub=1 Биография]
Отрывок, характеризующий Оссейн, Робер
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
