Неуловимые мстители

«Неуловимые мстители»
Жанр	приключенческий фильм истерн
Режиссёр	Эдмонд Кеосаян
Автор сценария	Сергей Ермолинский Эдмонд Кеосаян
В главных ролях	Вася Васильев Витя Косых Валя Курдюкова Миша Метёлкин
Оператор	Фёдор Добронравов
Композитор	Борис Мокроусов
Кинокомпания	Киностудия «Мосфильм». Творческое объединение «Юность»
Длительность	78 мин.
Страна	СССР СССР
Язык	русский
Год	1966
Следующий фильм	Новые приключения неуловимых
IMDb	ID 0060747
Выход фильма ««Неуловимые мстители»»

К:Фильмы 1966 года

«Неуловимые мстители» — советский цветной художественный фильм, поставленный на Московской ордена Ленина киностудии «Мосфильм» в 1966 режиссёром Эдмондом Кеосаяном по мотивам повести Павла Бляхина «Красные дьяволята» о приключениях четырёх подростков в годы Гражданской войны.

Премьера фильма состоялась 29 апреля 1967 года.

Сюжет

Юным героям Гражданской войны посвящается …

Действие фильма происходит в годы Гражданской войны. По замыслу режиссёра действие фильма происходит где-то в Северном Причерноморье (в «Новых приключениях неуловимых» (второй фильм трилогии) атаман Бурнаш рассказывает полковнику Кудасову: «Это было в степях Херсонщины…»). Отряд атамана Бурнаша грабит мирное население.

Бывший гимназист Валерка, Яшка-цыган, а также деревенский парнишка Данька и его сестра Ксанка, оставшиеся сиротами после расстрела их отца атаманом Сидором Лютым, дали клятву отомстить Бурнашу и его банде за смерть отца. В перестрелке с отрядом бандитов они убивают своего сверстника — казачка, сына старого друга атамана, и под его видом Данька проникает в расположение врага, втирается в доверие атамана. Однако бандиты сумели узнать об этом — «А казачок-то засланный!» Даньку ждёт казнь, но друзья на то и друзья, чтобы не бросить своего товарища в беде. О подвигах «мстителей» узнаёт С. М. Будённый и принимает их в ряды Красной Армии.

В главных ролях

• Вася Васильев — Яшка-цыган
• Витя Косых — Данька Щусь
• Валя Курдюкова — Ксанка Щусь
• Миша Метёлкин — Валерка Мещеряков

В ролях

• Ефим Копелян — атаман Бурнаш'
• Борис Сичкин — Буба Касторский
• Владимир Трещалов — Сидор Лютый (роль озвучивал Евгений Весник)
• Лев Свердлин — С. М. Будённый
• Владимир Белокуров — священник-философ
• Геннадий Юхтин — Игнат, подручный Лютого
• Надежда Федосова — тётка Дарья
• Инна Чурикова — «Белокурая Жози»
• Савелий Крамаров — «бурнаш» Илюха Верехов

В эпизодах

• Иван Бычков — «бурнаш»
• Николай Горлов — Семён Кандыба
• Александра Денисова — старая казачка, собеседница Дарьи
• Иван Жеваго — «бурнаш»
• Евгений Зосимов — «бурнаш»
• Сергей Ильд — «бурнаш»
• Юрий Киреев — «бурнаш»
• Виктор Колпаков — старый конвоир, «бурнаш»
• Н. Кузнецов — «бурнаш»
• Леонид Пархоменко — Корней, трактирщик (в титрах — А. Пархоменко)
• Олег Савосин — «бурнаш»
• Анатолий Соболев — «бурнаш» (в титрах — Л. Соболев)
• Глеб Стриженов — отец Мокий
• Виктор Уральский — «бурнаш»
• Н. Воронков
• И. Винник
• В. Дорохин
• Л. Липницкий
• Алексей Милюхин
• В. Сорока
• В. Шапарь

В титрах не указаны:

• Валентина Ананьина — селянка
• Иван Каширин — машинист горящего поезда
• Давид Кеосаян — мальчуган-хуторянин
• Владимир Колокольцев — будённовец, поющий песню про Сатану
• Иван Косых — «бурнаш»
• Владимир Липпарт — «бурнаш»
• Юрий Мартынов — «бурнаш» в бескозырке
• Даниил Нетребин — отец Даньки и Ксанки
• Анатолий Никитин — «бурнаш»
• Владимир Протасенко — ординарец Будённого
• Иван Савкин — начштаба армии Будённого
• Иван Турченков — «бурнаш»
• Хамед Хагундоков — черкес

Съёмочная группа

• Сценарий — Сергея Ермолинского, Эдмонда Кеосаяна
• Постановка — Эдмонда Кеосаяна
• Главный оператор — Фёдор Добронравов
• Художники-постановщики — Виталий Гладников, Василий Голиков
• Композитор — Борис Мокроусов
• Звукооператор — А. Ванециан
• Текст песен — Роберта Рождественского, Эдмонда Кеосаяна (в титрах не указан)
• Режиссёр — Левон Кочарян
• Оператор — Александр Двигубский
• Костюмы — В. Киселёвой
• Грим — Н. Захарова
• Монтаж — Людмила Елян
• Редактор — Л. Голубкина
• Военный консультант — генерал-лейтенант Н. С. Осликовский
• Комбинированные съёмки:
  Оператор — Герман Шимкович
  Художник — С. Мухин
• Директор картины — Евгений Голынский

См. также

• Красные дьяволята (фильм)

Музыка

Авторы песен: Б. Мокроусов — Р. Рождественский.

• Песня неуловимых мстителей («Бьют свинцовые ливни…») — в исполнении Владимира Трошина.
• Куплеты Бубы — в исполнении Бориса Сичкина
• Романс «Белокурой Жози» (Б. Мокроусов — Э. Кеосаян) — в исполнении Инны Чуриковой
• Песня Яшки-цыгана («Выглянул месяц…») — в исполнении Василия Васильева
• Песня о сатане — в исполнении Льва Барашкова
• Инструментальная обработка мелодий трех песен (звучит во время гулянки атамана Сидора Лютого и его банды в кабаке): русская народная песня «Сизый голубочек»; песня «У самовара я и моя Маша»; еврейская народная мелодия «Семь-сорок».

Награды

• Премия Ленинского комсомола (1968) — Эдмонд Кеосаян.

Ссылки

• Полная версия фильма [youtube.com/watch?v=3V0g1gM2P6o&hl=ru «Неуловимые мстители»] на YouTube
• [childactors.narod.ru/neulovarticle.html «Неуловимые мстители» в книгах Федора Раззакова «Досье на звезд: 1962—1980 гг.» (1998) и «Досье на звезд: наши любимые фильмы» (2001).]
• [www.rian.ru/culture/20090329/166329480.html Советская цензура не пропустила «эротику» в «Неуловимых мстителях»]
• [russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=4090 «Неуловимые мстители» на сайте russiancinema.ru]
• [www.kinoros.ru/db/movies/247/index.html «Неуловимые мстители» на сайте «Кино России»]
• [russia.tv/tvpreg.html?id=100843&cid=&d=0 Телеканал «Россия» // «Неуловимые мстители». Х/ф]
• «Неуловимые мстители» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Неуловимые мстители

«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.