Овьедо, Мигель

Мигель Овьедо
Общая информация
Полное имя	Мигель Анхель Овьедо
Родился	12 октября 1950(1950-10-12) (73 года) Кордова, Аргентина
Гражданство	Аргентина
Рост	172 см
Вес	71 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1973	Институто	14 (1)
1974—1982	Тальерес	366 (36)
1983—1986	Индепендьенте	9 (1)
1986—1987	Тальерес	См. выше
1987—1992	Депортиво Арменио	47 (7)
1992—1993	Лос-Андес	? (?)
Национальная сборная**
1975—1979	Аргентина	7 (0)
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Аргентина 1978
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Мигель Анхель Овье́до (исп. Miguel Ángel Oviedo; 21 июля 1950, Сан Мигель дель Монте) — аргентинский футболист, полузащитник. Игрок сборной Аргентины с 1975 по 1979 год. Чемпион мира 1978 года.

Биография

Всю карьеру провёл в Аргентине, лучшие годы провёл в клубе «Тальерес» из родного города Кордова, а также в «Индепендьенте» из Авельянеды.

Начинал карьеру в клубе «Институто», одном из главных соперников «Тальереса». После перехода в «Тальерес» эта команда стала одной из лучшх и стабильных в Аргентине, не раз доходившей до полуфиналов национальных чемпионатов. В 1977 году «Тальерес» лишь в серии пенальти уступил чемпионский титул «Индепендьенте». Примечательно, что впоследствии Овьедо завоевал, наконец, титул чемпиона страны, а также победителя Кубка Либертадорес, именно в составе «Красных дьяволов».

Завершил карьеру в клубе третьего аргентинского дивизиона «Лос-Андесе».

Достижения

• Чемпион мира 1978
• Чемпион Аргентины: 1983 (Метрополитано)
• Обладатель Кубка Либертадорес: 1984

</div>

Отрывок, характеризующий Овьедо, Мигель

– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.