Олин, Валериан Николаевич

Валериа́н Никола́евич О́лин
Дата рождения:	около 1788
Дата смерти:	1841(1841)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	писатель, поэт, переводчик
Направление:	романтизм
Жанр:	проза, поэзия
Язык произведений:	русский
Дебют:	1809
[az.lib.ru/o/olin_walerian_nikolaewich/ Произведения на сайте Lib.ru]

Валериа́н Никола́евич О́лин (ок. 1788—1841) — русский писатель, поэт, журналист, переводчик, издатель.

Биография

Из дворян. Сын тобольского вице-губернатора. Первоначальное образование получил в местном народном училище. Поступив в 1802 году на службу канцеляристом, он, несмотря на прилагаемые усилия, за всю свою жизнь так и не сумел выбиться из числа мелких чиновников. Служил в министерстве финансов, был преподавателем словесности в университетском пансионе.

Состоял членом «Беседы любителей русского слова». С 1820 года входил в Вольное общество любителей российской словесности.

Издатель «Журнала древней и новой словесности» (1819), литературно-критических газет «Рецензент» (1821) и «Колокольчик» (1831), альманаха «Карманная книжка для любителей русской старины и словесности» (1829—1832), в которых печатались П. А. Вяземский, Ф. Н. Глинка, Н. И. Гнедич, В. В. Капнист, И. А. Крылов, А. С. Пушкин, О. М. Сомов, А. А. Шаховской и др.

Оказывал помощь В. В. Капнисту в переводах древних книг, И. М. Муравьёву-Апостолу в изучении античных источников.

Творчество

Печатался с 1809 года. Автор стихов, драм, прозаических сочинений. Произведения Олина (в том числе переводы из Т. Мура, В. Скотта, Ф. Шиллера, Ламартина, Виланда, Гёте и др.) печатались в альманахах «Полярная звезда», «Невский альманах», в журналах «Сын Отечества», «Московский телеграф» и др.

С 1813 года стал публиковать свои первые переводы произведений античных авторов, напечатал вольный перевод поэмы «Сражение при Лоре» Оссиана, в 1814—1819 годах вышли его переводы нескольких антологических стихотворений, переводов поэзии Горация, прозы Овидия и сочинений римских историков и ораторов.

В историю литературы вошел как писатель весьма скромных дарований, но чрезвычайно усердный и плодовитый, объект иронии и анекдотов в самых разных литературных кругах 1810—1840-х гг.

По выражению Кюхельбекера — «горе-богатырь в русской поэзии», Олин был лишен всякого таланта, но отличался необыкновенной плодовитостью. Он переводил и переделывал Горация, Оссиана, Байрона, писал фантастические рассказы в духе Э. Гофмана и Вашингтона Ирвинга, печатал критические статьи, перевел множество книг разнообразного содержания.

Постоянно нуждаясь в деньгах, спускался и до приемов льстивого и раболепного одописца. Так например, в 1832 году он перевел с английского «Записки о России» Вильямса, посвятив их графу А. А. Аракчееву «из благоговения перед его гражданскими доблестями и прямой любовью к отечеству» и сочинив при этом к портрету графа подобострастные стихи.

Отдельно напечатал: «Сокращенный памятник Российского Законодательства» (1829), «Карманную книжку для любителей русской старины и словесности на 1829 г.» и др.

Писателю, не имевшему успеха на литературном поприще, не везло в отношениях с цензурой. В 1818 году была уничтожена его брошюра «Письма о сохранении и размножении русского народа Ломоносова». Вслед за этим ему было запрещено заниматься переводами иностранных изданий. Вскоре последовал полицейский выговор за выраженное автором недовольство цензурным постановлением о запрете его стихотворения «Стансы к Элизе». В 1832 году был запрещен роман Олина «Эшафот, или Утро вечера мудренее» из эпохи Анны Иоанновны. Даже «Картина восьмисотлетия России» (СПб., 1833) за излишние похвалы Николаю I удостоилась личного неодобрения императора.

Один из немногих писателей, пытавшихся жить литературным трудом, В. Олин прожил и кончил жизнь в крайней нищете.

Произведения В. Олина долгое время не переиздавались. Но в 1989 году его рассказ «Странный бал» вошёл в антологию «Русская романтическая новелла», вышедшую в серии «Классики и современники». И с тех пор не раз переиздавался в сборниках готической и таинственной литературы.

Избранные произведения

• Возвращение славянской царицы Доброславы. СПб., 1826;
• Рассказы на станции. СПб., 1839;
• Странный бал, 1838;
• Изяслав и Владимир (трагедия в стихах)

Ссылки

• Олин Валериан Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_o/olin_vn.html Олин Валериан Николаевич]

Отрывок, характеризующий Олин, Валериан Николаевич

Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».