Орден христианских рыцарей
О́рден христиа́нских ры́царей (фр. Ordre de la Milice chrétienne) — военный орден, основанный в 1616 году во Франции герцогом Невера и Ретеля, суверенным князем Арша Карлом I Гонзага[1]. Святыми покровителями ордена были Пресвятая Дева Мария и Архангел Михаил. Целью этого военного ордена, опиравшегося на лучших представителей христианского дворянства запада, было возвращение священных христианских мест, которые тогда находились под турецким владычеством. Такое вторичное завоевание можно считать, в определённой мере, семейным делом Гонзага, чей род был потомками последнего византийского императора Константина XI Палеолога, убитого турками при захвате Константинополя в мае 1453 года. Падение Константинополя, воспринятое многими европейцами как конец света, повергло христианское общество XV века в состояние шока, и этот орден был образован именно на волне таких общественных настроений.
Стремление ордена к завоеваниям и крестовому походу не осталось только на бумаге. Была начата подготовка к военной экспедиции с благословения папы римского и при поддержке отца Жозефа, ближайшего помощника кардинала Ришельё. Примечательно, что Карл Гонзага за свой счет заказал постройку военных кораблей в Амстердаме[2]. На воду было спущено 6 судов, из которых 4 имели водоизмещение по 500 тонн. Было построено 5 галеонов (Vierge, Saint-Michel, Saint-Jean, Saint-Louis, Saint-François) и одно вспомогательное судно Louise. Постройка кораблей обошлась в 147000 ливров. Ещё 67000 ливров ушло на корабельные орудия из бронзы и ещё в 60000 ливров обошлись артиллерийские орудия из литого чугуна. В 1621 году сразу после того как построенные суда пришли в порт Гавра и на них установили пушки и кулеврины, они были конфискованы Людовиком XIII, без какого-либо финансового возмещения, и включены в состав французского королевского флота. Некоторые из кораблей, построенных Карлом Гонзага, участвовали в знаменитой осаде Ла-Рошели в 1627—1628 годах. В итоге, по совокупности причин (политические сложности, нехватка средств, отъезд Карла Гонзага в Мантую), крестовый поход так и не состоялся. Между тем, в Шарлевиле было построено здание для Великого приорства ордена, но не будучи реальным средоточием властного центра международного рыцарского ордена, здание после 1634 года преобразовали в больницу и приходскую церковь святого Ремигия[3].
Облик орденской цепи, носимой Карлом Гонзага, великим магистром Ордена христианских рыцарей, известен по нескольким геральдическим изображениям, а также по двум картинам, на которых Карл представлен в полном парадном облачении с мантией горностая. Орденская цепь, выполненная из чистого золота, состояла из 15 звеньев в виде узлов восьмёркой и 15 золотых звёзд, полностью покрытых белой эмалью. К цепи крепился большой нагрудный золотой крест, лучи которого были выполнены в форме клеверных листьев, покрытых чёрной эмалью.
Последним следом этой грандиозной мечты о новом крестовом походе является, существующий в наши дни[4], скромный флигель аптекаря, который прежде был частью комплекса зданий Великого приорства Ордена христианских рыцарей в Шарлевиле.
Напишите отзыв о статье "Орден христианских рыцарей"
Примечания
- ↑ Berger De Xivrey Jules. [www.persee.fr/doc/bec_0373-6237_1841_num_2_1_451600 Mémoire sur une tentative d'insurrection organisée dans le Magne, de 1612 à 1619, au nom du duc de Nevers] (фр.) // Bibliothèque de l'école des chartes : журнал. — 1841. — Vol. 2. — P. 532-553. // Персей (библиотека)
- ↑ В тот период голландцы были признанным авторитетом в кораблестроении
- ↑ В этой церкви в 1708 году пройдёт церемония прощания с последним суверенным князем Арша из рода Гонзага-Неверов Карлом Фердинандом
- ↑ Особнячок в Шарлевиль-Мезьере на углу проспекта avenue du Petit Bois и улицы rue de l’Eglise
Отрывок, характеризующий Орден христианских рыцарей
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
