Осада Исфахана
| Осада Исфахана | |||
| Основной конфликт: Войны Надир-шаха | |||
 Исфахан | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа афганцев, падение столицы империи Сефевидов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Исфахана — шестимесячная осада афганской армии династии Хотаков столицы Персидской империи, Исфахана. Город капитулировал, что фактически положило конец империи Сефевидов.
Предыстория
Персидская империя Сефевидов, одна из могущественнейших империй Востока, находилась в состоянии упадка с конца XVII века. Он был вызван неэффективностью правления шахов в предшествующий период, придворными интригами, гражданским недовольством и постоянными войнами с про-турецкими мятежниками.
Сефевиды, к тому времени склонившиеся к шиизму, преследовали суннитов-пуштунов — жителей современного Афганистана. Воспользовавшись ослаблением Сефевидов, пуштуны во главе с Мир Вайсом Хотаком подняли восстание против персидского господства и убили наместника шаха, грузина Георгия XI. Несколько карательных экспедиций персидского шаха были успешно отражены пуштунами, и их армия перешла в контрнаступление, начав продвижение к персидской столице — Исфахану.
Осада
Исфахан был осажден афганцами Мир Махмуда после их решительной победы над персами в битве при Гулнабаде, недалеко от Исфахана, 8 марта 1722 года. После битвы войска Сефевидов в беспорядке отступили внутрь городских стен. Афганцам не хватало артиллерии для штурма стен, поэтому они начали осаду, чтобы вынудить шаха Солтан Хусейна и горожан к сдаче. Попытки прорвать осаду закончились провалом, что во многом заставило вассала шаха Вахтанга VI оставить призыв персов о помощи без ответа. Сын шаха Тахмасп II во главе 600 солдат смог бежать из города. В столице разразился голод, и 23 октября шах Солтан Хусейн, потеряв надежду на помощь извне, капитулировал и отрекся в пользу Мир Махмуда, который триумфально вступил в город 25 октября 1722 года[1][2][3].
Напишите отзыв о статье "Осада Исфахана"
Примечания
- ↑ Lang, David Marshall (1952). «Georgia and the Fall of the Ṣafavī Dynasty». Bulletin of the School of Oriental and African Studies 14 (3): 537–538. DOI:10.1017/s0041977x00088492.
- ↑ Mikaberidze, Alexander (2011), "Isfahan, siege of", in Mikaberidze, Alexander, Conflict and Conquest in the Islamic World: A Historical Encyclopedia. Volume 1, Santa Barbara, California: ABC-CLIO, pp. 426–427, ISBN 1598843370
- ↑ Tucker Spencer C. A Global Chronology of Conflict: From the Ancient World to the Modern Middle East: From the Ancient World to the Modern Middle East. — anta Barbara, California: ABC-CLIO, 2009. — P. 726–727. — ISBN 1851096728.
Отрывок, характеризующий Осада Исфахана
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
