Осокин, Михаил Глебович

Михаил Осокин
Имя при рождении:	Михаил Глебович Осокин
Род деятельности:	телеведущий, журналист
Место рождения:	Калинин, РСФСР, СССР
Мать:	Анастасия Ивановна Осокина
Супруга:	Елена Савина
Дети:	дочь Анна
Награды и премии:	Премии: «ТЭФИ» 1998, 2009, 2010, 2011

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Михаи́л Гле́бович Осо́кин (14 января 1952, Калинин, СССР) — российский тележурналист и телеведущий, блогер.

Биография

Детство и студенчество

Прапрадедушка Осокина был статским советником в Курляндии, позднее переехал в центральную Россию.

Михаил Глебович родился в городе Калинине. Учился в школе № 9 (ныне гимназия № 3) Волгограда; жил с отчимом и матерью, которые приехали из Новосибирска в период формирования Волгоградской телестудии.

Был отчислен со второго курса МГУ за участие в студенческой забастовке с формулировкой «За антикоммунистическое отношение к общественной жизни и труду» и восстановлен после службы в армии. В 1975 году окончил исторический факультет МГУ, а затем — аспирантуру МГУ. В 1982 году защитил диссертацию «Торговля Англии с Левантом в период кризиса английского абсолютизма (1600—1640 гг.)» на соискание учёной степени кандидата исторических наук.

Работа в СМИ

Радио

С 1978 по 1990 год работал во Всемирной службе Московского радио в редакции вещания на США и Великобританию.

Телевидение

С 1990 года — на телевидении, в информационном отделе ЦТ, а затем — РГТРК «Останкино». Был ведущим информационно-развлекательной программы «Утро», затем — комментатором и ведущим программы новостей ТСН.

В период 1991—1993 годов — ведущий ночных выпусков новостей 1-го канала Останкино, в 1993 году — там же ведущий вечерних выпусков.

На НТВ работал со дня основания телекомпании в октябре 1993 года. С этого момента по апрель 2001 года — ведущий вечерних выпусков в 19:00 и 22:00 (поочерёдно с Татьяной Митковой) информационной программы телекомпании НТВ «Сегодня». 14 апреля 2001 года вместе с командой Киселёва он ушёл на ТНТ, после на ТВ-6, а затем на ТВС.

В 2001—2002 годах — ведущий информационной программы «Сегодня на ТВ-6» («Сейчас»). Осокин является первым из числа журналистов киселёвского НТВ, вышедшим в прямой эфир ТВ-6. В 2002—2003 годах — ведущий вечерних новостей на ТВС. В последние месяцы работы канала — заместитель генерального директора канала по информационному вещанию (вместе с Марианной Максимовской).

После отключения последнего в июне 2003 года Осокин вернулся на НТВ, где вёл семичасовой выпуск «Сегодня» поочерёдно (неделя через одну) с Татьяной Митковой, позже с Ольгой Беловой. Также являлся ведущим (в паре с Татьяной Митковой) специального проекта НТВ к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов «Москва—Берлин» в мае 2005 года. С момента прихода летом 2004 года генеральным директором НТВ Владимира Кулистикова, из эфира сначала исчезла Татьяна Миткова (получив руководящий пост — замгендиректора по информации), а ровно через год, к сентябрю 2005 года Михаила Осокина «передвинули» сначала в ночной эфир (где в этот период работы Осокин подписал письмо Кулистикову вместе с коллегами-новостниками Антоном Хрековым и Алексеем Пивоваровым относительно нежелания работать под руководством Митковой), а 12 января 2006 года стало известно, что канал вообще убирает из сетки вещания ночной выпуск новостей, несмотря на достаточно хорошие рейтинги. На следующий день, 13 января, гендиректор НТВ Кулистиков пообещал предоставить телеведущему новую, другую должность на канале НТВ, обсуждал с Осокиным перспективу его участия в «цикловом историческом проекте» (в формате исторического тележурнала), который должен был выйти в эфир осенью 2006 года. Однако в апреле 2006 года Михаил Осокин принял решение уйти с НТВ и продолжить работать в новостной структуре, но уже на другом канале.

С мая 2006 до лета 2008 года Михаил Осокин работал ведущим вечерних информационной программы «Сейчас» на международном русскоязычном канале RTVi, после сокращения штата отдела новостей и снятия семичасового выпуска в начале июня 2008 года был переведён на утренние новости и — одновременно — в заместители главного редактора «по оперативному руководству новостей».

С 1 сентября 2008 года с понедельника по четверг вёл итоговый выпуск новостей на канале РЕН ТВ — с 6 сентября 2010 г. на всю страну, с сентября 2011 до 2013 года — поочерёдно (неделя через одну) с Андреем Добровым. C 14 февраля по 27 июня 2013 года имел еженедельную 20-минутную авторскую информационно-аналитическую программу «Что случилось? с Михаилом Осокиным», подводящую промежуточные итоги первой половины недели. Время выхода — четверг, в 23:30 (по московскому времени). Шеф-редактор программы — Елена Савина. Вышедшие выпуски выкладывались в аккаунте программы в [www.youtube.com/user/osokinrentv/ YouTube]. Затем программа ушла в отпуск, из которого не вернулась.

Блогер

С сентября 2014 до января 2016 года вёл колонку в российском журнале «Сноб», с весны 2016 года — колумнист в «Собеседнике».

Хобби

Свободно владеет английским и французским языками. Собирает редкие марки, катается на роликах. Коллекционирует оговорки своих коллег-журналистов. Любит читать.

Награды и премии

Четырёхкратный победитель ТЭФИ (Категория «Лица»):

1998: «Ведущий информационной программы»

2009: «Ведущий информационной программы»

2010: «Информационная программа» «Новости 24 с Михаилом Осокиным».

2011: «Информационная программа» «Новости 24 с Михаилом Осокиным».

Семья

• М. Г. Осокин — сын Глеба Николаевича Голубева (1926—1989) и его первой жены Анастасии Ивановны Осокиной.
• Отчим— Виктор Кадиевич Магатаев режиссёр документального (неигрового) кино, один из авторов фильма «Страницы Сталинградской битвы» (1967 год), который и воспитал М. Г. Осокина.

• Брат — Александр Викторович Магатаев.

• М. Г. Осокин дважды женат; вторая жена, Елена Савина, работала шеф-редактором новостей у своего мужа на Первом канале, НТВ, ТВ-6, ТВС, ночных новостей РЕН ТВ, ныне на канале «Пятница».

• Дочь от первого брака, Анна Михайловна Осокина, окончила журфак МГУ, работает редактором в службе информации на Первом канале.

Стиль

Благодаря своей манере ведения программ, Осокина часто относят к западному типу ведущих новостей.

Фильмография

• 2012 — Мексиканский вояж Степаныча — камео

Интересные факты

• 1 марта 1995 года примерно в 22:25 по Московскому зимнему времени в прямом эфире телевизионной программы «Сегодня» на телевизионном канале «НТВ» первым сообщил об убийстве Владислава Листьева.

Ссылки

• [www.peoples.ru/tv/osokin/ Михаил Осокин] на peoples.ru

Отрывок, характеризующий Осокин, Михаил Глебович

– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.