Парфёнов, Кузьма Дмитриевич

Кузьма Дмитриевич Парфёнов
Дата рождения	14 ноября 1907(1907-11-14)
Место рождения	Чистополь, Казанская губерния, Российская империя
Дата смерти	15 января 1987(1987-01-15) (79 лет)
Место смерти	Солнечногорск, Московская область, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Великая Отечественная война: Сталинградская битва
Награды и премии

Кузьма Дмитриевич Парфёнов (1907—1987) — советский военачальник, генерал-майор (19 апреля 1945).

Биография

Родился 14 ноября 1907 года в городе Чистополь Казанской губернии.

В Красной армии начал службу в сентябре 1927 года, поступив во Владивостокское пехотное училище. Член ВКП(б)/КПСС с 1929 года. После его окончания, в апреле 1930 года, был назначен в 107-й стрелковый полк 36-й стрелковой дивизии Особой Краснознамённой Дальневосточной армии, где проходил службу в должностях командира взвода, роты и помощника начальника полковой школы. С декабря 1936 по май 1937 года исполнял должность преподавателя тактики на КУКС Забайкальского военного округа, затем вновь вернулся в 107-й стрелковый полк в качестве помощника начальника штаба полка. С февраля 1938 года Парфёнов временно исполнял должность начальника штаба полка. 4 июня 1938 года был арестован органами НКВД и до июня 1939 года находился под следствием, был освобожден в связи с прекращением дела. После этого старший лейтенант К. Д. Парфёнов был направлен в распоряжение командира войсковой части 5598. При развертывании части в августе 1939 года был назначен помощником начальника штаба 409-го стрелкового полка 137-й стрелковой дивизии Московского военного округа. С декабря 1939 по ноябрь 1940 года проходил обучение в Высшей военной школе штабной службы РККА в Москве, затем был назначен начальником штаба 612-го стрелкового полка 144-й стрелковой дивизии Московского военного округа.

Великая Отечественная война

Участник Великой Отечественной войны с самого её начала. 29 июня 1941 года 144-я стрелковая дивизия убыла на Западный фронт в состав 20-й армии и заняла оборону в Смоленской области. В августе 1941 года Парфенов он был назначен начальником оперативного отделения штаба 161-й стрелковой дивизии, которая за боевые подвиги 18 сентября 1941 года была переименована в 4-ю гвардейскую. С 20 сентября по 24 октября 1941 года дивизия вела боевые действия в составе 54-й армии Ленинградского фронта участвовала в Синявинской наступательной операции. Затем была переброшена под Тихвин в 4-ю отдельную армию. В феврале 1942 года К. Д. Парфёнов был назначен командиром 11-го гвардейского стрелкового полка 4-й гвардейской стрелковой дивизии. В июле 1942 года дивизия была выведена в резерв Ставки ВГК и затем в середине августа переброшена на Сталинградский фронт. В составе 1-й гвардейской, 21-й и 4-й танковой армий участвовала в Сталинградской битве. В марте 1943 года полковник К. Д. Парфёнов был назначен заместителем командира 4-й гвардейской стрелковой дивизии, а в августе 1943 года был переведен на должность заместителя командира 34-й гвардейской стрелковой Енакиевской дивизии. В период с 5 декабря 1943 по 5 января 1944 года К. Д. Парфёнов временно командовал этой дивизией — в это время она в составе 69-й армии находилась в резерве Ставки ВГК на доукомплектовании. В середине января 1944 года дивизия вошла в состав 46-й армии 3-го Украинского фронта. В марте 1944 года полковник К. Д. Парфёнов был допущен к командованию 4-й гвардейской стрелковой Апостоловской Краснознаменной дивизией. Дивизия воевала в Бессарабии, Румынии, Болгарии и Югославии, принимала участие в Будапештской наступательной операции. 2 декабря 1944 года, форсировав Дунай, соединилась с войсками 2-го Украинского фронта. Далее освобождала Будапешт и Вену, за что 17 мая 1945 года ей было присвоено наименование «Венская».

После войны

После окончания войны Парфёнов продолжал командовать этой же дивизией. В марте 1947 года генерал-майор К. Д. Парфёнов был направлен на учебу в Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова. В декабре 1949 года окончил её и находился при ней в ожидании назначения. В марте 1950 года был назначен командиром 15-й гвардейской стрелковой дивизии Прикарпатского военного округа. С октября 1951 по июнь 1953 года прошел курс обучения на военно-историческом факультете Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, затем был назначен начальником курса командиров полков курсов «Выстрел», где с декабря исполнял должность помощника курсов по тактической подготовке и начальника цикла тактики.

17 декабря 1959 года К. Д. Парфёнов был уволен в отставку по болезни. Умер 15 января 1987 года в городе Солнечногорске Московской области.

Награды

• Награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 2-й степени, Кутузова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, а также медалями, среди которых «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», и иностранным орденом.

Источник

• Комдивы, том 4. Москва, «Кучково поле», 2015.

Ссылки

• [pamyat-naroda.ru/commander/4594/ Парфенов Кузьма Дмитриевич]
• [www.kzsrk.ru/news/6365/ Золотые руки портного]

Отрывок, характеризующий Парфёнов, Кузьма Дмитриевич

– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.