Пеньковская культура

Не следует путать с Хойницко-пеньковская культура.

Пеньковская культура Средневековье
Пеньковская культура в V—VI вв. на фоне других славянских и балтийских культур
Географический регион	Северное Причерноморье
Локализация	степная полоса Украины и Молдавии
Датировка	VI — начало VIII века
Носители	анты, булгары
Тип хозяйства	земледелие
Исследователи	Березовец Д.Т., Баран В.Д., Приходнюк О.М., Русанова И.П., Седов В.В.
Преемственность:
←Черняховская ←Киевская культура → Салтово-маяцкая→ Ипотешти-кындештская→

Пенько́вская (а́нтская) культу́ра — славянская раннесредневековая археологическая культура VI — начала VIII века, распространённая на территории Молдавии и Украины от бассейна реки Прут до Харьковской области, где она вытесняется салтово-маяцкой культурой.

История изучения

Памятники пеньковской культуры впервые были обнаружены в середине 1950-х годов в Потясминье работами Кременчугской новостроечной экспедиции под руководством Д. Т. Березовца. Экспедиция исследовала культуру у кировоградской деревни Пеньковка, названую позже пеньковской культурой. С тех пор было обнаружено множество подобных поселений. Их исследовали такие археологи как В. Д. Баран, О. М. Приходнюк, И. П. Русанова, В. В. Седов и многие другие.

География

К наиболее исследованным памятникам пеньковской культуры относятся поселения Вильховчик, Будище, Игрень-Подкова и группа могильников в окрестностях села Большая Андрусовка в Поднепровье; поселения Хитцы, Заньки, Бельск, Полузорье, Сушки на левобережье Днепра; поселение Скибницы, Семенки, Кочубеевка и металлургический комплекс возле села Гайворон. на Южном Буге.

Ареал распространения пеньковской культуры охватывает обширное пространство Восточноевропейского пограничья лесостепи и степи от Северского Донца на востоке до Молдавии на западе. В северном направлении от Прута до Правобережного Поднепровья он соприкасается с пражской культурой, а на левобережье Днепра — с родственной колочинской. На территории современной Украины сейчас известно более 300 памятников пеньковской культуры.

Культура

Жилища

Пеньковцы селились близ рек в неукреплённых поселениях, состоящих как правило из полуземлянок. Поселения располагались гнёздами, по 3-5 селищ, на расстоянии 5-7 километров. Площадь селищ не превышала 2-3 гектаров. За редким исключением, количество жилищ было не больше 30, при этом использовалось одновременно не больше 12-15. Полуземлянки наблюдаются двух видов — каркасные и срубные. Каркасная полуземлянка представляла собой яму 0,6-0,8 метров, по периметру которой находились укрепляющие жилище столбы. Кровля была покрыта брёвнами. Срубная полуземлянка представляла собою яму тех же примерно размеров, но внутри неё находился деревянный сруб. Каркасные постройки считаются более ранними по времени, а срубные более поздними. Форма жилищ обычно прямоугольная, иногда овальная. В овальной форме также сказывается кочевническое влияние. Крышу жилища обычно покрывали соломой или камышом, в дальнейшем засыпая крышу землёй.

Вход в жилище обычно располагался с южной или восточной стороны. Отапливалось жилище очагом или печью-каменкой. Для ранних жилищ характерны очаги, а для поздних каменные печи. Обычно очаг или печь находились в противоположном углу от входа. Очаг обычно делался из крупных и мелких кусков песчаника. В его строении видны ещё кочевнические настроения. Печи-каменки делались также из песчаника. Камни между собой скреплялись глиною, а иногда вообще ничем не скреплялись. Иногда в основу печи клали большую каменную плиту.

Хозяйственные ямы представляют собой углублённые в почву на 0,7 −0,9 метров ямы. Они служили для хранения различных продуктов. В них часто находят керамику, кости и тому подобное. Количество хозяйственных ям обычно превышает количество жилищ (примерно на одно жилище 4-5 хозяйственных ям). На поселениях, исследованных широкими площадями, известны очаги и печи за пределами сооружений. Очаги глинобитные или каменные, диаметром около 1 м, печи близкие по конструкции к бытовым. Они размещались вблизи жилищ и использовались в летнее время как кухни. Не исключено, что над летними кухнями сооружались перекрытия, следы от которых не сохранились.

Ремесло

• Керамика: По особенностям материальной культуры пеньковская культура близка к пражской. Керамика представлена горшками, мисками и сковородами.
• Изделия из кости: Пеньковцы из кости изготавливали гребни, иголки и шила.
• Металлургия: Культура обладала кузнечными центрами. Найдены ножницы для резки железа, следы ковки и термообработки.

Погребения

Погребальный обряд представлен трупосожжениями (что отличает данную культуру от предшествующей черняховской). Трупосожжения производились на стороне с последующим погребением в ямах. Погребения делятся на урновые и безурновые. Погребальный инвентарь крайне бедный: бронзовые украшения — трапециевидные и спиральные подвески, браслеты, стеклянные бусы, серьги, фибулы. Погребения, как правило, располагались в 0,5-1 километров от селищ на низких или возвышенных участках местности. Курганы отсутствовали, что отличает эту культуру от исторических кривичей и вятичей.

Хозяйство

Основу хозяйства составляло пашенное земледелие и приселищное животноводство. Практиковалась и ручная обработка земли приусадебных участков железными теслами-мотыжками. Культивировали несколько видов пшеницы и ячменя, а также просо, овёс, рожь и коноплю.

Антропологический облик

Исследователи полагают, что пеньковцы были узколицыми и характеризовались мезокранией. Генетически они являются наследниками черняховской культуры с заметной иранской примесью. Предполагается, что пеньковцы вошли в состав южно-русского, украинского, а также сербского и хорватского населения.

Генезис и связь с другими культурами

Д. Т. Березовец поначалу считал эту культуру — культурой летописных уличей. Позже он высказывал немного осторожнее и считал, что пеньковские древности оставлены пришедшими с севера славянами, и что это единая славянская культура. П. Н. Третьяков усматривал генетическую подоснову пеньковских древностей в позднезарубенецких памятниках Верхнего Поднепровья. Согласно его версии, славянские зарубинецкие племена, занимавшие территорию Лесостепного Правобережья Днепра, поречье Припяти и Верхнего Поднестровья в II—III веках нашей эры были оттесняны на север и северо-восток черняховским населением. В послегуннское время, в середине 1-го тысячелетия нашей эры, начинается обратный процесс расселения славян на юг, вследствие чего они заняли обширную территорию Днепро-Днестровского лесостепного района и бассейн нижнего Дуная.

В. В. Седов считает пеньковскую культуру славянской (антской), высказываясь в пользу её черняховской подосновы. Однако он отмечает, что эта культура не переросла потом в культуру Киевской Руси, а закончила своё существование в начале VIII века нашей эры. А. Т. Смиленко также считает пеньковское население антами, но в процесс формирование этой народности она включает не только черняховское население, но и северные племена восточных славян. Также славянской считают пеньковскую культуру такие авторы, как В. Д. Баран, Е. А. Горюнов, В. К. Михеев, О. М. Приходнюк, О. В. Сухобоков, П. И. Хавлюк.

Но все же некоторые авторы определяют эту культуру, как неславянскую или не совсем славянскую. Так М. И. Артамонов считает пеньковскую культуру болгарской и приводит много интересных доказательств в пользу этого. И. П. Русанова корни этих древностей видит в черняховском, неславянском по её мнению населении. Она считает пеньковский этнос полиэтническим (многонациональным), в который входили болгары, славяне, иранское население и другие народности. И лишь постепенно, на самом позднем этапе существования племена пеньковской культуры славянизируются под влиянием северных соседей.

Обнаруженные на южном Днепре поселения Пеньковской культуры с юртоподобными жилищами позволяют считать, что в состав этой культуры вливались тюркоязычные (булгарские) кочевники.

После последней трети VI — первой половины VII века анты больше не доминируют в лесостепи. На Правобережье Днепра постепенно появляются славянские памятники иного облика, типа Сахновка, восходящие не к пеньковской, а к пражской культуре Днепровского Правобережья. В восточной половине пеньковского ареала, на Левобережье, формируются славянские памятники, типа Волынцево, отражающие не столько пеньковские, сколько пражские культурные традиции.

См. также

• Мартыновский клад
• Именьковская культура
• Великая Болгария

Ссылки

• В. В. Седов, [historylib.org/historybooks/V--V--Sedov_Slavyane--Istoriko-arkheologicheskoe-issledovanie/16 Пеньковская культура] 2012
• [slav-drevnosti.ru/articles/10 Пеньковская археологическая культура] (2014)
• [lib.crimea.ua/avt.lan/student/book5/part1/p1_3.html Пеньковская культура]

Отрывок, характеризующий Пеньковская культура

Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.