Прайс, Ричард (сценарист)

Ричард Прайс
Richard Price
Псевдонимы:	Гарри Брандт
Дата рождения:	12 октября 1949(1949-10-12) (74 года)
Место рождения:	Бронкс, Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Род деятельности:	Романист, сценарист, журналист
Годы творчества:	1974 — наст. время
Направление:	Криминал, драма, мистика
Язык произведений:	английский

Ричард Прайс (англ. Richard Price; род. 12 октября 1949) — американский романист и сценарист, известный по книгам «Странники» (1974), «Толкачи» (1992) и «Пышная жизнь» (2008). Романы Прайса исследуют городскую Америку конца 20 века в шероховатой, реалистичной форме, которая принесла ему немалое литературное признание. Действия нескольких из его романов происходят в вымышленном городе на севере Нью-Джерси под названием Демпси. Помимо написания романов, он пишет сценарии для телевидения, включая для сериалов «Прослушка» и «Однажды ночью».

Биография

Ранняя жизнь и образование

Прайс родился в Бронксе, Нью-Йорке, в семье Харриет (Розенбаум) и Милтона Прайс, оформителя витрин. Называющий себя «мещанским еврейским ребёнком», он вырос в социальном доме на северо-востоке Бронкса. Он окончил среднюю школу наук Бронкса в 1967 году и получил степень бакалавра в Корнелльском университете и степень магистра в Колумбийском университете. Он также сделал дипломную работу в Стэнфордском университете.

Работа

Первым романом Прайса был «Странники» (1974), написанный, когда Прайсу было 24 года. Действие романа разворачивается в Бронксе в 1962 году и повествует о становлении совершеннолетним. Роман был адаптирован в фильм в 1979 году, сценарий к которому написали Роуз Кауфман и Филип Кауфман, последний также стал режиссёром фильма.

Роман «Толкачи» был номинирован на премию Национального круга книжных критиков. Его похвалили за юмор, саспенс, диалоги и развитие персонажей. В 1995 году он послужил основой для фильма режиссёра Спайка Ли; Прайс и Ли стали сценаристами фильма.

В своей рецензии на роман Прайса «Пышная жизнь» (2008), Уолтер Кёрн сравнил Прайса с Рэймондом Чандлером и Солом Беллоу. В июле 2010 года было проведено арт-шоу, вдохновлённое «Пышной жизнью», в девяти галереях в Нью-Йорке.

Прайс написал детективный роман «Белые» под псевдонимом Гарри Брандт. Книга была выпущена 17 февраля 2015 года. Кинопродюсер Скотт Рудин займётся созданием киноверсии романа.

Прайс написал сценарии ко множеству фильмов, среди которых «Цвет денег» (1986) (за который он был номинирован на премию «Оскар»), «Уроки жизни» (новелла Мартина Скорсезе из «Нью-йоркских историй») (1989), «Море любви» (1989), «Бешеный пёс и Глория» (1993), «Выкуп» (1996) и «Шафт» (2000). Он написал сценарий к фильму «Номер 44», который был выпущен в апреле 2015 года. Прайс также внёс некоторые поправки в сценарий к фильму «Гангстер» (2007).

Прайс написал сценарий и концептуализировал 18-минутный фильм, сосредоточенный вокруг видео Майкла Джексона «Bad». Он также писал сценарии к сериалу HBO «Прослушка». Прайс выиграл премию Гильдии сценаристов США на церемонии в феврале 2008 года за свою работу над пятым сезоном «Прослушки». Премьера его мини-сериала HBO «Однажды ночью», состоящего из восьми частей, состоялась в июле 2016 года.

Он часто исполняет камео-роли в фильмах, к которым он пишет сценарии.

Он опубликовал статьи в «The New York Times», «Esquire Magazine», «The New Yorker», «The Village Voice», «Rolling Stone» и во многих других. Он преподавал написание сценариев в Бингемтонском, Колумбийском, Йельском и Нью-Йоркском университетах. Он был одним из первых людей, у которых взяли интервью на шоу NPR «Fresh Air», когда оно начало вещание по всему миру в 1987 году.

Награды

В 1999 году он получил премию Американской академии искусств и литературы в области литературы. Его приняли в Академию в 2009 году.

Личная жизнь

Прайс живёт в Гарлеме, Нью-Йорке, вместе со своей женой, журналисткой и автором Лоррейн Адамс.

Библиография

• «Странники» (1974)
• «Братья по крови» (1976)
• «Ловелас» (1978)
• «Толкачи» (1992)
• «Обратная сторона правды» (1998)
• «Самаритянин» (2003)
• «Пышная жизнь» (2008)
• «Белые» (2015) (как Гарри Брандт)

Фильмография

• «Цвет денег» (1986)
• «Нью-йоркские истории» (1989)
• «Море любви» (1989)
• «Ночь и город» (1992)
• «Бешеный пёс и Глория» (1993)
• «Толкачи» (1995)
• «Поцелуй смерти» (1995)
• «Выкуп» (1996)
• «Шафт» (2000)
• «Прослушка» (2002)
• «Обратная сторона правды» (2006)
• «Номер 44» (2014)
• «Однажды ночью» (2016)

Ссылки

• Ричард Прайс (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Джеймс Линвилл (Весна 1996). «[www.theparisreview.org/interviews/1431/the-art-of-fiction-no-144-richard-price Ричард Прайс, Искусство прозы No. 144]».
• Майкл Чабон, "[www.nybooks.com/articles/21314 В Прайсленде]", The New York Review of Books, 1 мая 2008. Рецензия о «Пышной жизни» и карьере Прайса
• [therealjohnhood.com/bookem/goodasithurts.html Рецензия Джона Худа о «Самаритянине»], Bully Magazine
• [www.canal-l.com/index.php?id_video=134 Ричард Прайс в книжном канале Барселоны Canal-L, о «Пышной жизни»]

Интервью

• [www.popentertainment.com/price.htm PopEntertainment.com]
• [www.nytimes.com/2015/02/22/books/review/richard-price-by-the-book.html?_r=0 New York Times ]

Критические исследования и рецензии

• Оутс, Джойс Кэрол (16 февраля 2015). «[www.newyorker.com/magazine/2015/02/16/will-get Ты получишь своё: роман о гневе и мести в полиции Нью-Йорка]». The New Yorker 91 (1): 72–73. Проверено 2015-06-08. Рецензия о «Белых».

Отрывок, характеризующий Прайс, Ричард (сценарист)

– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.