Марти Роббинс

Марти Роббинс Marty Robbins
Личные вещи Марти Роббинса
Основная информация
Полное имя	Мартин Дэвид Робинсон
Дата рождения	26 сентября 1925(1925-09-26)
Место рождения	Глендейл (штат Аризона, США)
Дата смерти	8 декабря 1982(1982-12-08) (57 лет)
Место смерти	Нашвилл (штат Теннесси, США)
Годы активности	1951—1982
Страна	США США
Профессии	певец, композитор, автогонщик, актёр
Жанры	кантри, кантри-энд-вестерн, рок-н-ролл
Лейблы	Columbia

Ма́рти Ро́ббинс (англ. Marty Robbins; настоящее имя Ма́ртин Дэ́вид Ро́бинсон; 26 сентября 1925 — 8 декабря 1982) — американский певец и киноактёр, получивший признание и популярность в качестве исполнителя кантри-энд-вестерна (направления кантри, в котором доминировали сюжеты из жизни Дикого Запада).

Биография

Марти Роббинс родился в городе Глендейл, что недалеко от Финикса (штат Аризона). Он был выходцем из бедной многодетной семьи, положение которой усугублялось нищетой Великой депрессии и алкоголизмом отца, который перебивался случайными заработками, чтобы прокормить семью из 10 детей. Позднее Роббинс вспоминал, что одним из его самых тёплых воспоминаний о детстве были истории Дикого Запада, которые ему рассказывал его дедушка Боб Хекл. В 1937 году семья распалась, и через два года, когда началась Вторая мировая война, Роббинс в возрасте 17 лет был отправлен служить в составе Военно-морских сил США на Тихоокеанский фронт на Соломоновы острова. На войне Роббинс был рулевым шлюпки LCT. Во время службы Роббинс научился играть на гитаре, начал писать песни и проникся любовью к гавайской музыке.

Демобилизовавшись в 1945 году, он устроился работать на радиостанцию KTYL, где у него была своя передача, а затем на местное телевидение Финикса KPHO-TV, где его и заметили. После того, как Литтл Джимми Дикенс пригласил его на свою телепередачу, с Роббинсом заключила контракт звукозаписывающая компания Columbia Records. Роббинс стал широко знаменит после выступлений в радиопередаче «Grand Ole Opry» в Нашвилле (штат Теннесси).

Роббинс имел почётную учёную степень, присвоенную Университетом Северной Аризоны.

27 сентября 1948 года Марти женился на Маризоне Болдуин (1930—2001), которой он посвятил песню «Моя Женщина, Моя Женщина, Моя Жена». Они имели двух детей, сына Ронни (р. 1949) и дочь Джанет (р. 1959), которая также стала певицей.

В 1982 году Роббинс сыграл роль музыканта в фильме с Клинтом Иствудом «Человек из притона» (англ. Honkytonk Man). Марти Роббинс не дожил несколько недель до премьеры фильма. Он умер в результате осложнения после операции на сердце. Он был предан земле в Мемориальном парке Woodlawn в Нашвилле. Город Эль-Пасо в штате Техас назвал в его честь парк и региональный центр возле него.

Участие в автогонках

В дополнение к музыкальным талантам Роббинс был большим любителем гонок и участвовал в автомобильных гонках на кубок Уинстона «NASCAR». Он принимал участие в 35 гонках, в 10 из которых вошёл в призовую «шестёрку», включая в 1973 году — Daytona 500. В 1967 году Роббинс сыграл себя в фильме 1967 года об автомобильных гонках «Ад на Колесах» (англ. Hell on Wheels). Роббинс был неравнодушен к автомобилям марки «Dodge»: «Dodge Charger» и, начиная с 1978 года, «Dodge Magnum». Последний раз он участвовал в гонке — гран-при Emory Healthcare 500 — на автомобиле «Buick Regal» 7 ноября 1982 года (за месяц до смерти). В 1983 году «NASCAR» в память Роббинса назвала ежегодную гонку в Нашвилле «Marty Robbins 420».

Музыкальная карьера

Профессиональная музыкальная карьера Роббинса началась в 1951 году. На протяжении 50-х годов Роббинс выпускал музыку различных стилей в жанре кантри, в том числе и рокабилли. В 1957 году его сингл «Белое спортивное пальто и розовая гвоздика» (англ. A White Sport Coat and a Pink Carnation) был распродан в количестве более чем один миллион копий и получил статус «Золотого». В 1959 году вышел сингл «El Paso» (названный так в честь города в Техасе), получивший награду «Грэмми» (впервые вручённая за кантри-композицию) и ставшая с тех пор визитной карточкой певца. Именно тогда Роббинс переключился полностью на кантри-энд-вестерн и выпустил десятки альбомов в этом стиле, эпически описывая жизнь ковбоев и драмы любви.

В 1961 году сингл «Don’t Worry» достиг 3-й позиции в чартах. Песня «El Paso» получила два продолжения: «Feleena» и «El Paso City», которые продолжили историю, спетую в оригинальной песне. Также в 1961 году Роббинс написал слова и музыку, а также записал песню-балладу «I Told the Brook» баллада, позже спетую Билли Торпом.

Из других наград, помимо полученной премии «Грэмми», его сингл «My Woman, My Woman, My Wife» в 1970 году был номинирован на эту же премию в номинации «Лучшей музыки в стиле кантри». По версии Академии музыки в стиле кантри Роббинс назван лучшим исполнителем кантри десятилетия (1960-1969). Его имя было занесено в Зал Славы исполнителей кантри в 1982 году.

Отрывок, характеризующий Марти Роббинс

– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.