Розенберги
| Паны из Рожмберка | |
 | |
|
Описание герба: Герб Рожмберков с конца XVI века | |
| Титул: | |
|---|---|
| Родоначальник: | |
| Близкие роды: |
Витковичи, Ландштейны, Витковичи из Крумлова, Витковичи из Градца |
| Период существования рода: | |
| Место происхождения: | |
Подданство: | |
| Дворцы и особняки: | |
 Паны из Рожмберка на Викискладе | |
Паны из Рожмберка, Рожмберки или Розенберги (чеш. Páni z Rožmberka, Rožmberkové; нем. Rosenberg) — угасший в XVII веке чешский аристократический род, игравший видную роль в истории средневековой Чехии.
Розенберги — ветвь клана Витковичей, происходящая от Витека III Младшего, одного из пятерых сыновей Витека из Прчице, и получившая своё название от замка Рожмберк (Розенберг). С XIII столетия до 1611 года члены семьи занимали высокие посты при королевском дворе в Праге.
Замок Рожмберк, основанный Воком I из Рожмберка, служил резиденцией клана примерно с 1250 года. В 1302 году, по пресечении ветви Витковичей из Крумлова, Розенберги унаследовали Крумловский замок (основанный не позднее 1240 года и реконструированый в 1253 году). Со времён Йиндржиха I из Рожмберка, расширившего Нижний замок, Чешский Крумлов стал главной резиденцией Розенбергов на последующие три столетия.
Герб и эмблема этой семьи представляет собой красную пятилепестковую розу в серебряном обрамлении. Петр I из Рожмберка (сын Йиндржиха I) занимал пост управляющего (высочайшего коморника) при дворе Иоанна Люксембургского. Его жена была вдовой короля Богемии Вацлава III.
Ещё одной значительной персоной в семье был Йиндржих III, сын Ольдржиха I, живший в правление короля Вацлава IV.
Сын Йиндржиха III, Ольдржих II, принадлежал к той части богемской знати, которая защищала интересы католицизма и императора Сигизмунда во время кровопролитных Гуситских войн.
Упадок рода Розенбергов начался с сыновей Йошта III Вилема и Петра Вока. Вилем обычно признаётся наиболее значимым представителем семьи, именно он сделал Чески-Крумлов центром культурной и политической жизни Южной Богемии.
После смерти Вилема в 1592 году, главой семьи стал его младший брат Петр Вок. В 1601 он был вынужден продать свой замок Крумлов (а в следующем году и замок Виткув-Камен) императору Рудольфу II. После чего резиденция Петра Вока была перенесена в Тршебоньский замок, где он и умер в 1611 году. С Петром Воком род Розенбергов пресёкся, а их владения перешли к Швамберкам.
См. также
- Владарж Рожмберкского дома
- Орсини-Розенберг — княжеский род из Каринтии
- Розенберг (Курляндия) — представители остзейского дворянства
Источники
- VESELÁ, Lenka. Knihy na dvoře Rožmberků. Praha : Knihovna Akademie věd ČR : Scriptorium, 2005. 359 s. ISBN 80-86675-06-8 (KNAV). ISBN 80-86197-60-3 (Scriptorium).
- Václav Březan: Životy posledních Rozmberků. (aus dem Manuskript hrsg. v. Jaroslav Pánek). Praha 1985.
- Jaroslav Pánek: Poslední Rožmberkové. Velmoži české renesance. Praha 1989.
Напишите отзыв о статье "Розенберги"
Ссылки
- [prahafx.ru/news/rozmberk.htm Год розы Рожмберков]
- [genealogy.euweb.cz/bohemia/rosenbg1.html#V1R Родословная роспись Рожмберков]
Отрывок, характеризующий Розенберги
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
