Р (кириллица)

Буквы со сходным начертанием: P · Ρ · թ · Ҏ

Р, р (название: эр) — буква всех славянских кириллических алфавитов (17-я в болгарском, 18-я в русском и белорусском, 20-я в сербском, 21-я в македонском и украинском); используется также в письменностях некоторых неславянских народов. В старо- и церковнославянской азбуках носит название «рьци» (ст.-сл.) или «рцы» (ц.-сл.), что означает «говори, скажи» (повелительное наклонение от глагола «рещи»).

Основные сведения

В кириллице обычно считается 18-й по порядку и выглядит как ; в глаголице по счёту 19-я, имеет вид .

В обеих азбуках числовое значение — 100.

Происхождение кириллической буквы — греческое ро (Ρ, ρ), хотя, как отмечал ещё И. В. Ягич, «объяснение этой буквы довольно затруднительно, несмотря на кажущуюся простоту рисунка».

В старославянском языке Р могло быть и твердым, и мягким. Особой буквы для мягкого Р не существовало. В некоторых случаях Р являлось слогообразующим: тръгъ, врьхъ. Слоговой характер звука р древние писцы передавали сочетаниями ръ, рь. При чтении старославянских текстов следует иметь в виду, что вышеупомянутые сочетания произносятся как единый слоговой звук р только в том случае, если в русском языке им соответствуют сочетания -ор-, -ер- : торг, верх. В противном случае сочетания ръ, лъ, обозначают звук р и соответствующий редуцированный гласный.

В русском языке произносится как твёрдый согласный звук [р] или мягкий [р'] (перед е, ё, и, ю, я и ь; впрочем, в ряде заимствованных слов сочетание ре читается без смягчения: каре, трейлер, тренд, бренд, бренди и т. п.).

Особенности начертания

В церковнославянских типографских шрифтах строчная буква р обычно рисовалась очень узкой; после введения в России гражданского шрифта была отождествлена по начертанию с латинской буквой P.

В русской скорописи буква р часто являлась выносной (надстрочной) и писалась горизонтально (с поворотом на 90° против часовой стрелки). В частности, это было характерно для денежных сумм, когда лежащая надстрочная «рцы», образуя буквосочетание (лигатуру) с «ук», являлась сокращением слова «рубль».

Употребление

Строчная буква р является сокращением для:

• денежной единицы «рубль» (употребляется с точкой);
• единицы измерения «рентген» (употребляется без точки);
• слова «река» (употребляется с точкой).

Буквой «Р» (точнее, словом «рцы») называется:

• в русской семафорной азбуке сигнальный флаг «Р» (синего с белой полосой посредине), который поднимается на дежурном корабле. Это название флага сохраняется в системе наименования Флагов военно-морского Свода сигналов СССР и Российской Федерации.
• наручная повязка дежурного по кораблю. Выглядит как три полосы — две синие по краям и белый просвет посередине.

Таблица кодов

Кодировка	Регистр	Десятич- ный код	16-рич- ный код	Восьмерич- ный код	Двоичный код
Юникод	Прописная	1056	0420	002040	00000100 00100000
	Строчная	1088	0440	002100	00000100 01000000
ISO 8859-5	Прописная	192	C0	300	11000000
	Строчная	224	E0	340	11100000
KOI 8	Прописная	242	F2	362	11110010
	Строчная	210	D2	322	11010010
Windows 1251	Прописная	208	D0	320	11010000
	Строчная	240	F0	360	11110000

В HTML прописную букву Р можно записать как Р или Р, а строчную р — как р или р.

Литература

• Булич С. К.,. Р // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Карский Е. Ф.,. Славянская кирилловская палеография / отв. ред. акад. В. И. Борковский. — 2-е изд., факсимильное. — Л., М.(факс.): Из-во АН СССР; из-во «Наука» (факс.), 1928, 1979 (факс.). — С. 198. — 494 с. — 2700 экз.

См. также

• Ра (буква)

Отрывок, характеризующий Р (кириллица)

– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.