Саамская литература

Саамская литература — литература на саамских языках, родных языках саамов, народа Северной Европы, живущего в Норвегии, России, Финляндии и Швеции. Нередко к саамской литературе относят и произведения писателей, являющихся саамами по происхождению, вне зависимости от языка этих произведений.

Сколько-нибудь древней письменной истории литературы саамов не существует, однако устные сказания, передававшиеся от старших младшим, уходят вглубь веков. Через сказки и предания, мифы, песни, пословицы и загадки от поколения к поколению передавались мировоззренческие, культурные и моральные традиции саамов, важные для их жизни наблюдения и знания.

Йойк

Уникальным саамским творческим жанром является йойк — традиционные песнопения с особым повторяющимся ритмом. Изначально йойк не был отдельным жанром — эти распевы были частью религиозных обрядов.

Тексты йойков нередко основаны на сценах из саамских сказок и древних легенд, в то же время тексты некоторых йойков сами являются источниками оригинальных сюжетов. Помимо сюжетных йойков, существуют так называемые «личные йойки», которые могут быть как своеобразной «визитной карточкой» человека, так и служить для более конкретных целей — например, в тексте таких йойков может быть признание в любви к конкретному человеку, может быть выражение любви к определённому краю или к оленям. Есть йойки, исполняемые только в определённых случаях (например, на свадьбах, похоронах). Существуют шуточные йойки. Есть и йойки, которые содержат политические призывы — обычно направленные против тех, кто пытается захватить страну саамов.

Первыми опубликованными произведениями саамского фольклора были два йойка на кеми-саамском языке (этот язык вымер на рубеже XVIII и XIX веков) — они вошли в книге Йоханеса Шефферуса «Лаппония», изданной в 1673 году. Шефферус записал эти йойки у саама Олофа (Матссона) Сирма. В первом, Guldnasas, «саам поет о любви, пришпоривая оленя, чтобы он бежал быстрее», во втором йойке, Moarsi favrrot, поётся о разлуке с любимой.

Планомерно записывать йойки стали в XIX веке, особенно в Финляндии, что было связано с общим поднятием интереса к народной культуре и традиционному народному творчеству.

История саамской литературы

К началу XX века относится активизация политической деятельности саамов, создание первых саамских организаций, возрождение самосознания саамов как самостоятельного народа с собственной богатой культурой. В 1912 году Андерсом Ларсеном был написан первый саамский роман — Beaivi-Álgu («Рассвет»). В 1914 году появился сборник стихотворений и рассказов Muohtačalmmit («Снежинки») Ялви Педара.

Основу саамской литературы XX века составляют обработанные финским фольклористом Антти Аматусом Аарне (1867—1925) записи самобытного саамского фольклора, к которому относятся сказки о животных, о превращениях, о нойдах (колдунах), рассказы-легенды о нашествиях чуди, о сверхъестественных существах.

Большую известность получила книга шведского писателя-саама Юхана Тури Muittalus samid birra (Стокгольм, 1917), написанная в жанре художественной автобиографии.

Современная саамская литература

Нет единого мнения относительно современного определения понятия «саамская литература». Один подход связан с саамским происхождением авторов произведений вне зависимости от языка этих произведений, при другом подходе к саамской литературе относят произведения на саамских языках вне зависимости от этнической принадлежности их авторов.

По мнению норвежского профессора Свейна Лунда (Svein Lund) развитие саамской литературы в современную эпоху очень важно в том числе и по следующим причинам:

• саамская литература необходима для сохранения и развития саамских языков,
• саамская литература важна с точки зрения самоосознания саамского народа и укрепления чувства собственного национального достоинства.

Одной из задач, стоящей перед саамской литературой, является ознакомление читателя с условиями жизни, историей и культурой саамов в разных местах своего проживания. По мнению Свейна Лунда, эта задача является тем более важной, что нередко такой способ является единственно возможным для того, чтобы донести до широкой общественности информацию о нарушении прав саамского населения и о необходимости исправления ситуации. Знание читателями саамской литературы, по мнению Лунда, является той вакциной, с помощью которой можно противодействовать расистским воззрениям, которых много в норвежской литературе, в том числе в произведениях таких классиков, как Кнут Гамсун.

Саамская литература в современной России

Известные российские саамские поэты и писатели — колтта-саами Аскольд Бажанов (1934—2012), кильдин-саами Александра Антонова (род. 1932) и Ираида Виноградова, тер-саами Октябрина Воронова (1934—1990).

Некоторые издания российских саамских писателей

• Антонова А. А., Виноградова И. В. и др. Дары тундры. Сборник стихотворений саамских поэтов. — Мурманск: Фонд культуры, 1993.
• Антонова А. А. Струны сердца. — Мурманск, 2007.
• Бажанов А. А. Белый олень. — Мурманск, 2007.
• Бажанов А. А. Солнце над тундрой. — Мурманск, 1983.
• Бажанов А. А. Стихи и поэмы о саамском крае. — Берлин, 2009.
• Большакова Н. П. Подарок чайки. Сказки о Лапландии. Русский север. — Мурманск, 1994.
• Большакова Н. П. Тиррв— по-саамски—здравствуй. Рассказы о ловозерском детстве. — Мурманск, 2000.
• Воронова О. В. Чахкли. — Мурманск, 1989
• Воронова О. В. Снежница. — Мурманск, 1986.
• Воронова О. В. Поле жизни. — Мурманск, 1995.
• Воронова О. В. Ялла. Жизнь. — Мурманск, 1989.
• Юрьев П. П. Богатырь Ляйне. Саамские сказки. — Мурманск, 1978.

Саамская литература в современной Финляндии

См. также: Литература Финляндии

Среди писателей Финляндии, писавших или пишущих на саамском языке, можно отметить Марьют Айкио (фин. Marjut Aikio), Матти Айкио (1872—1929), Рауну Паадар-Лейво (книги: Mo giđđa boahtá Sápmái, 1988; Jokŋanieiddaš, 1996 и др.) и Кирсти Палтто (книги: Vilges geađgi, 1980; Beaivváža bajásdánsun, 1985; Násttit muohtagierragis, 2007 и др.). Книга Кирсти Палтто Guhtos̀et dearvan min bohccot была переведена на финский (Voijaa minun poroni, 1987) и удостоена награды.

Саамская литература в современной Швеции

Один из наиболее значительных саамских писателей — Паулус Утси (1918—1975), родившийся в Норвегии, но почти всю жизнь проживший в Швеции. Его первые произведения были написаны ещё до Второй мировой войны, однако опубликованы они были только в 1970-е годы. Для творчества Утси характерен пессимистический взгляд на будущее саамского народа.

Литература

• Cocq, Coppélie. [umu.diva-portal.org/smash/get/diva2:141498/FULLTEXT01 Revoicing Sámi narratives. North Sámi storytelling at the turn of the 20th century: Doctoral Dissertation in Sámi Studies]. — Umeå: Umeå University, 2008. — 270 p. — ISBN 978-91-7264-516-5.

Ссылки

• [home.online.no/~sveilund/kultur/samilitt.htm Svein Lund. Samisk litteratur]: Manus til førelesing ved Universitetet i Gdansk. — 19 декабря 2001 (с некоторыми обновлениями, сделанными в июле 2006 года). (норв.) (Проверено 12 февраля 2012)
• [ethnomap.karelia.ru/lit.shtml?lit_id=9 Саамская литература России]

Отрывок, характеризующий Саамская литература

– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».