Самсон и Далила (картина Рубенса)

Питер Пауль Рубенс

Самсон и Далила. 1609

Холст, масло. 185 × 205 см

Национальная галерея, Лондон

К:Картины 1609 года

«Самсо́н и Дали́ла» — картина фламандского художника Питера Пауля Рубенса, написанная около 1609 года.

На картине запечатлён библейский эпизод, в котором Самсон засыпает на руках у Далилы. Подвиги Самсона описаны в библейской Книге Судей (гл. 13-16). Он происходил из колена Дана, наиболее страдавшего от порабощения филистимлян. Самсон вырос среди рабского унижения своего народа и решил отомстить поработителям, чего и достиг, совершив множество избиений филистимлян. Будучи посвящёным Богу в качестве назорея, он носил длинные волосы, служившие источником его необычайного могущества. Самсон поддался страсти к коварной филистимлянке Далиле (в русской традиции Далида), обещавшей филистимлянским правителям за вознаграждение выведать, в чём сила Самсона. После трёх неудачных попыток ей удалось узнать секрет его силы. «И усыпила его [Далида] на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его.» (Суд. 16:19) Утративший свою силу Самсон был захвачен филистимлянами, ослеплён, закован в цепи и брошен в темницу.

Рубенс использует библейских героев как исторических персонажей, не придавая им религиозного смысла. Основная сцена картины состоит из четырёх ярко освещённых лиц. Мускулистый Самсон уснул на коленях у Далилы, которая смотрит, как пришедший филистимлянин обрезает ему волосы — источник силы Самсона. Четвёртое действующее лицо — старуха-сводница, отсутствующая в библейском тексте. Рубенс перенёс место действия в бордель. Красное платье Далилы символизирует страсть и последующие кровавые события. Помимо изображения основного эпизода, Рубенс намекает на то, что должно произойти с Самсоном дальше. Так, в дверях видны солдаты с орудиями для ослепления.

В нише на заднем плане видна статуя римской богини любви Венеры с Купидоном, наклон головы которой повторяет позу Далилы.

• Rubens Susanna.jpg

  Сусанна и старцы, 1608

• Peter Paul Rubens 076.jpg

  Лот с семьёй покидает Содом, 1615

• Peter Paul Rubens David Slaying Goliath.jpg

  Давид отрубает голову Голиафу, 1616

• Peter Paul Rubens 031.jpg

  Бегство Лота, 1622

• Rubens Reconciliation of Jacob and Esau.jpg

  Встреча Иакова и Исава, 1624

• Peter Paul Rubens 016.jpg

  Авраам и Мельхиседек, 1625

• Peter Paul Rubens 009.jpg

  Поклонение волхвов, 1634

• Peter Paul Rubens 013.jpg

  Вирсавия у фонтана, 1635

Источники

• Patrick de Rynck. How to Read a Painting — Decoding, Understanding And Enjoying The Old Masters. — Thames & Hudson, 2004. — С. 234—235. — ISBN 978-0-500-51200-5.

Ссылки

• [www.nationalgallery.org.uk/cgi-bin/WebObjects.dll/CollectionPublisher.woa/wa/work?workNumber=ng6461 «Самсон и Далила»] в базе данных Лондонской Национальной галереи (англ.)

Отрывок, характеризующий Самсон и Далила (картина Рубенса)

В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.