Святой Владимир (линейный корабль)
«Святой Владимир» — 66-пушечный парусный линейный корабль Черноморского флота России. Один из пяти кораблей типа «Слава Екатерины», строившихся на Херсонской верфи. Был заложен 1 (12) августа 1785 года, спущен на воду 15 (26) мая 1787 года. Строительство вёл С. И. Афанасьев по чертежам А. С. Катасанова.
Корабли данного типа имели такие же главные размерения, как и корабли, строившиеся в Архангельске: 48,8×13,5×5,8 м. Вооружались 30-, 12-, 8- или 6-фунтовыми пушками (всего от 66 до 72 орудий) и четырьмя «единорогами»). В мирное время экипаж составлял 476 человек, в случае войны мог увеличиваться до 688 человек.
Участвовал в Русско-турецкой войне 1787—1791 годов.
Содержание
История службы
2 октября 1787 года корабль с Лиманской эскадрой контр-адмирала Н. С. Мордвинова вышел от Глубокой Пристани и направился к Кинбурну. На следующий день в двух милях от Очакова русская эскадра обнаружила турецкие корабли и встала на якорь. 4 октября эскадра отразила атаку турецкой гребной флотилии, а 20 октября эскадре пришлось уйти в лиман, так как на море начался шторм.
2 июня 1788 года «Святой Владимир» в составе Лиманской эскадры прибыл в район между Очаковом и Кинбурном и с 7 по 17 июня, в роли флагманского корабля эскадры под командованием контр-адмирала Джон Пола Джонса, принимал участие в сражениях с турецким флотом, а до 21 ноября 1788 года — в блокаде Очакова. Весной 1789 года корабль перешёл из лимана в Севастополь.
С сентября по ноябрь 1789 года с эскадрой Ф. Ф. Ушакова «Святой Владимир» крейсировал в районе острова Тендра и устья Дуная, а с июля по сентябрь следующего года — в Чёрном море с целью поиска судов противника.
8 июля корабль принял участие в Керченском сражении, 28 августа — в сражении у мыса Тендра.
В октябре—ноябре 1790 года корабль в составе эскадры прикрывал проход русских гребных судов из Днепра в Дунай, а 10 июля 1791 года с эскадрой контр-адмирала Ф. Ф. Ушакова вновь вышел из Севастополя на поиск кораблей Турции. С 12 по 15 июля эскадра преследовала турок, которым, тем не менее, удалось оторваться благодаря начавшемуся шторму.
31 июля «Святой Владимир» принимал участие в сражении при Калиакрии, а 20 августа вернулся в Севастополь.
В 1794 и 1796 годах корабль с эскадрами ходил в практические плавания в Чёрное море. 5 мая 1798 года с эскадрой вице-адмирала Ушакова вышел из Севастополя в крейсерство. 6 мая в условиях тумана корабль столкнулся с фрегатом «Александр Невский». В результате столкновения «Святой Владимир» сломал бушприт и вернулся в Севастополь.
После этого корабль стоял в Севастопольском порту, в море не выходил.
«Святой Владимир» был разобран после 1804 года.
Командиры
Командирами корабля служили:
- до августа 1787 года — П. П. Клавер
- с августа 1787 года по 1788 год — М. И. Чефалиано
- с мая? 1788 года по август? 1788 года — Джон Пол Джонс
- с 1789 года до сентября 1790 года — А. А. Обольянинов
- с сентября 1790 года по 1791 год — П. В. Пустошкин
- 1792—1797 годы — И. А. Селивачев
- 1798 год — Т. Г. Перский
- 1799—1801 годы — Г. С. Карандино
- 1803 год — С. И. Рубец
См. также
Напишите отзыв о статье "Святой Владимир (линейный корабль)"
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 1997. — Т. 1. — С. 74, 77. — 312 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01788-3.
Ссылки
- [allfleet.info/par/ship-tip.htm?tip=24 «Святой Владимир» на allfleet.ru]. [www.webcitation.org/67ahPNBDL Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Святой Владимир (линейный корабль)
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
