Сицилийская держава Агафокла
Сицилийская держава Агафокла — военно-политическое объединение древнегреческих городов Сицилии, созданное Агафоклом и существовавшее в IV—III вв. до н. э.
Содержание
Образование Сицилийской державы Агафокла
После распада державы Дионисия и последовавших войн и переворотов, Сиракузы стали рядовым городом Сицилии. В них у власти утвердился олигархический Совет из 600 виднейших аристократов.
В 20-х годах IV в. до н.э. Сиракузы вели войну против Акраганта. В этой войне выдвинулся Агафокл, сын Каркина, на собственные средства набравший сильный отряд и зарекомендовавший себя незаурядной личностью и талантливым военачальником. Получив широкую популярность среди неимущих сиракузян, он поддержал их требования о смягчении налогового бремени, переделе земли и отмене долгов.
Быстро растущее влияние Агафокла привело к тому, что сиракузские олигархи изгнали его из Сиракуз. Однако Агафокл набрал наёмное войско, заручился поддержкой городской бедноты и в 316 г. до н.э. ворвался в Сиракузы. Здесь он разогнал олигархическое правительство, некоторых аристократов казнил и в 315 г. до н.э., выбранный стратегом-автократором и присягнув соблюдать политическое устройство Сиракуз, установил свою тиранию.
Для укрепления своей власти Агафокл раздал своим сторонникам и бедным гражданам земли, конфискованные у враждебных ему аристократов, а также набрал хорошо организованное наёмное войско из греков, самнитов, кельтов и этрусков. Ближайшее окружение Агафокла и его правительство составляли командиры наёмников, получившие земли и имущество.
Расширение державы
Прочно утвердившись у власти, Агафокл начал войну (316—313 гг. до н. э.) с крупными сицилийскими городами (Акрагантом, Мессаной и Гелой), подчинил их и вторгся в карфагенские владения на Сицилии. В 314 году до н. э. по договору между Агафоклом и Карфагеном Гераклея, Селинунт и Гимера остаются во власти Карфагена, как и прежде.
Поначалу война с Карфагеном складывалась для Сиракуз неудачно — они потерпели ряд поражений, особенно крупным из которых было поражение в битве при Ликате в 311 г. до н. э. Однако затем Агафокл, не закончив войну на Сицилии, с 14-тысячным войском высадился в Африке, захватил Гадрумет и Утику и приблизился к Карфагену.
Карфаген, воспользовавшись длительным пребыванием Агафокла вдали от Сиракуз, сумел вызвать недовольство его политикой на Сицилии и спровоцировать восстание греческих городов во главе с Акрагантом. Агафоклу пришлось заключить невыгодный мир с Карфагеном, бросив на произвол судьбы своё войско в Африке, и спешно вернуться на Сицилию. Здесь он сумел подавить восстание только после длительной изнурительной войны. Применяя политику жёстких репрессий и мягкого обращения, Агафокл добился полного подчинения себе всей греческой части Сицилии и признания своей власти Карфагеном (305 г. до н. э.). Тогда же он принял титул «царя сицилийцев» по примеру эллинистических правителей того времени.
Утвердившись на Сицилии, Агафокл начал экспансию в Южной Италии, где захватил города Гиппоний и Кротон. К сицилийскому царю обратились за помощью многие города Южной Италии (в частности, Тарент), теснимые местными племенами бруттиев и луканов. Он смог утвердить свою власть даже над Керкирой и Лефкасом (299 г. до н. э.). Им также были захвачены Липарские острова (304 г. до н. э.), Метапонт, Элея, Неаполь в Южной Италии (ок. 302—289 гг. до н. э.).
Внешняя политика Сицилийской державы
Агафоклу удалось создать крупную державу, контролировавшую всю Великую Грецию. Влияние Агафокла возросло до такой степени, что его дружбы искали могущественные эллинистические цари. Он породнился с египетским царём Птолемеем I, женившись на его падчерице Феоксене, и с царём Пирром, выдав замуж за него свою дочь Ланассу.
Распад Сицилийской державы
После смерти Агафокла в 289 г. до н.э. власть перешла к его внуку Архагафосу (убил сводного дядю, сына Агафокла тоже по имени Агафокл). Но вскоре Архагафос был свергнут Меноном, но и тот в свою очередь был устранён Гикетом. Как и держава Дионисия, государство Агафокла было непрочным образованием. После смерти Агафокла неурядицы в царской семье, вторжение карфагенян и активизация завоевательной политики Рима в Южной Италии привели к распаду державы Агафокла. Многие города стали вновь независимыми, кое-где власть захватили тираны - например, в Катане утвердился тиран Ономакрит.
Смотри также
Напишите отзыв о статье "Сицилийская держава Агафокла"
Литература
- Андреев Ю. В., Кошеленко Г. А., Кузищин В. И., Маринович Л. П. История Древней Греции / Кузищин В. И. — М.: Высш. шк, 2001. — 399 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-06-003676-6.
- Всемирная история в 24 т. — Минск: Литература, 1996. — Т. 4. — 608 с. — 11 000 экз. — ISBN 985-6274-47-8.
Отрывок, характеризующий Сицилийская держава Агафокла
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
