Средне-Атлантические штаты

Средне-Атлантические штаты (англ. Middle Atlantic States) — группа штатов США, которые наряду со штатами Новой Англии образуют один из четырёх крупных регионов Америки — Северо-восток США. К Средне-Атлантическим штатам чаще всего относят штаты Нью-Джерси, Нью-Йорк и Пенсильвания. Кроме того, иногда в их число включают также штаты Делавэр и Мэриленд.

Этот регион играл и продолжает играть важную роль в развитии американской культуры, торговли и промышленности, являясь, по словам американского историка Фредерика Тернера «типично американским» регионом.

Средне-Атлантические штаты являются самым густонаселённым регионом США и, в силу исторических особенностей, обладает уникальным этнико-религиозным составом. Изначально данный регион был местом расселения европейских эмигрантов не-английского происхождения, в первую очередь — немцев (известных в в этом регионе как «Пенсильванские немцы» или «пенсильванские голландцы»), голландцев и шведов. В начале XIX века сюда хлынул поток так называемой «старой эмиграции» (в первую очередь немцы и ирландцы). В конце XIX — начале XX веков регион принял большое число представителей «новой эмиграции» из Восточной, Центральной и Южной Европы. В основном в этот промышленный регион стремились люди из нестабильных в экономическом и политическом плане государств, например, из России, Италии, Австро-Венгрии, Турции и Греции. С точки зрения религии, в Средне-Атлантических штатах исторически был велик процент католиков и квакеров.

Отрывок, характеризующий Средне-Атлантические штаты

– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.