Стеллецкий, Игнатий Яковлевич

Стеллецкий, Игнатий Яковлевич
Игнатий Стеллецкий, 1910-е годы.
Дата рождения:	3 февраля 1878(1878-02-03)
Место рождения:	село Григорьевка, Александровский уезд, Екатеринославская губерния, Российская империя Российская империя
Дата смерти:	11 ноября 1949(1949-11-11) (71 год)
Место смерти:	Москва, СССР СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	археология, история, спелеология, исследование подземных сооружений Москвы
Альма-матер:	Московский археологический институт
Известен как:	«Воинствующий подземник»

Игнатий Яковлевич Стеллецкий (3 февраля 1878 года, село Григорьевка, Александровский уезд, Екатеринославская губерния, Российская империя — 11 ноября 1949 года, Москва, СССР) — выдающийся российский и советский спелеолог, археолог, историк, исследователь подземной Москвы, зачинатель диггерского движения в России. Известен длительными поисками библиотеки Ивана Грозного, составившими, по сути, дело всей его жизни, но оказавшимися безуспешными.

Биография

Ранние годы

Игнатий Стеллецкий родился 3 февраля 1878 года в селе Григорьевка Александровского уезда Екатеринославской губернии, на территории современной Украины. Отец был учителем средней школы, мать происходила из духовного звания.

В 1905 году Игнатий Стеллецкий окончил Киевскую духовную академию и затем в течение полутора лет преподавал историю и географию в русско-арабской семинарии в Назарете. За это время он побывал в Египте, Турции, Сирии, где серьёзно увлекся археологией. Новое увлечение оказалось столь сильным, что в 1907 году, оставив достаточно выгодную работу в Палестине, Стеллецкий отправился в Москву, где поступил в Московский археологический институт. Параллельно с обучением Стеллецкий работал в Московском архиве Министерства юстиции, в Церковно-археологическом отделе при Обществе любителей духовного просвещения, а также в Комиссии по осмотру и изучению памятников церковной старины Москвы и Московской епархии. В том же 1907 году он стал действительным членом Русского военно-исторического общества, а в 1909 — Московского археологического общества. В 1910 году Стеллецкий защитил диссертацию и получил звание «ученого археолога». В этом же году он участвовал в раскопках в Крыму.

Тогда же Стеллецкий стал одним из учредителей Комиссии по изучению старой Москвы (в некоторых источниках — общество «Старая Москва»), в основном для того, чтобы иметь «флаг» научного общества, под которым можно было бы производить исследования. Однако через два года в комиссии возникли разногласия — большинство историков считало, что надо заниматься исследованием наземных памятников Москвы. Чтобы привлечь внимание историков к подземным объектам, Стеллецкий отправился на XV Археологический съезд в Новгород (1911 год), где выступил с докладом под названием «Подземная Россия». В выпущенной по итогам съезда брошюре так описывалось выступление Стеллецкого:

Установив содержание понятия «подземная Россия» — всякого рода подземные сооружения не ритуального характера, — референт И. Я. Стеллецкий отметил обидное равнодушие археологов к такого рода монументальным памятникам русской старины ввиду особенно большой их научной ценности...

Однако поддержки археологов Стеллецкий не дождался. Кончилось тем, что член комиссии «Старая Москва» И. К. Линдеман в ответном выступлении даже упрекнул Стеллецкого в том, что тот «дерзает посылать археологов туда, куда раньше лишь каторжников посылали».

Разочаровавшись в «Старой Москве», Стеллецкий занялся созданием собственного научного общества, которое должно было специализироваться главным образом на исследовании подземных сооружений. Уже в феврале 1912 года Игнатий Яковлевич организует Комиссию по изучению подземной старины, становясь её председателем. В «Положении о Комиссии по изучению подземной старины», учредительном документе комиссии, говорилось:

Комиссия ставит своей задачей выявление и изучение памятников подземной старины, то есть предметов первобытной и бытовой археологии, скрытых в недрах земли временем или волей человека. Но особенно комиссию интересуют всякого рода подземные сооружения, бытовые и военные, сохранившиеся в недрах территории России. В этом отношении во главу изучения ставятся комиссией связанные с подземными замковые и крепостные сооружения, валы, городища, курганы, всякого рода пещеры, погреба, ямины, оседания и провалы почвы, клады и сопутствующие им явления...

Первый год Комиссия во главе со Стеллецким занималась почти исключительно подземными сооружениями Москвы. Архивные поиски были почти безрезультатны — военные и гражданские тайники являлись государственной либо фамильной тайной, и сведения о них никуда не заносились. Стеллецкий начал собирать предания, легенды, слухи, свидетельства очевидцев и, опираясь на них, вести исследования. Вскоре последовали результаты — были обнаружены подземные ходы из Круглой (Многогранной) башни китайгородской стены, из Тайницкой башни Симонова монастыря, а также в бывшем доме князя Д. М. Пожарского, некоторых зданиях XVI—XVIII веков. При этом комиссия постоянно сталкивалась с материальными трудностями. Однако, вдохновлённые примером Стеллецкого, энтузиасты—археологи зачастую сами, имея лишь свечи и лопаты, раскапывали заброшенные подземелья.

В последующие годы поиски тайников в Москве продолжались, однако Стеллецкий (как, впрочем, и некоторые другие члены комиссии) стал всё чаще выезжать в другие города для осмотра найденных там подземных сооружений древности. Это позволило ему изучить «слу́хи» под псковской крепостной стеной, ход из замка Плеттенберга в Риге, загадочные подземные палаты со множеством человеческих черепов в Торжке и т. д.

Уже в начале 1910—х Стеллецкий серьёзно увлекся поисками библиотеки Ивана Грозного. Несмотря на безуспешные многовековые поиски и сомнения авторитетных историков в самом существовании библиотеки, Стеллецкий был убеждён в её существовании и в том, что она спрятана в каком-то подземном хранилище. В рамках своих поисков Стеллецкий изучал архивы, обследовал подземные ходы в Донском и Новодевичьем монастырях, а также в зданиях XVI—XVII веков. Однако его попытки получить разрешение на проведение раскопок в московском Кремле окончились неудачей.

В 1914 году, исследуя архивы города Пярну (Эстония), Стеллецкий обнаружил оригинал так называемого «Дабеловского списка» библиотеки Ивана Грозного — упоминания об этом сохранились в его дневнике. Однако дальнейшие исследования Стеллецкого прекратились из-за начавшейся Первой мировой войны.

Первая мировая и Гражданская войны

В августе 1914 года Стеллецкий возвратился в Москву, а в 1916 году отправился добровольцем на Кавказский фронт, «с тайным намерением провести археологическую экспедицию». В итоге, будучи на Кавказском фронте в качестве ученого-археолога, Стеллецкий исследовал археологические памятники Кавказа, а также организовывал ряд исследовательских экспедиций в Турцию.

После начала Октябрьской революции и Гражданской войны, Стеллецкий оказался на Украине. С 1918 года он — профессор Украинского университета в Киеве, где читал курс археологии.

В конце 1921 года провёл раскопки в Чигирине и Суботове, в том числе 6 декабря исследовал построенную Богданом Хмельницким Ильинскую церковь и нашел мужскую берцовую кость. Стеллецкий объявил её останками гетмана, наклеил на картонку и провёл платную лекцию «Тайны Украины», демонстрируя одновременно и найденные неподалеку кости мамонта.

Примерно в то же время основал Украинский музей в Лубнах.

Работа в Советской России

Осенью 1923 года И. Я. Стеллецкий вернулся в Москву. Его квартира в Хамовниках была реквизирована, архив и библиотека пропали. Поиски архива ни к чему не привели. Стеллецкий вновь начал собирать материалы о подземном Кремле, работая сверхштатным библиотекарем в историческом музее. В 1927 году работал в Российском обществе туристов, проводил экскурсии по Москве и Подмосковью, участвовал в деятельности общества «Старая Москва». С начала 30-х годов сотрудничал с московским метрополитеном. Он собирался создать музей «Подземная Москва», размещая найденные во время строительства метро экспонаты в своей квартире.

Почти все его научные труды так или иначе связаны с подземной Москвой.

Поиски библиотеки Ивана Грозного в советское время

После возвращения в Москву Стеллецкий обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и в 1933 году подал докладную записку на имя Сталина, получив в результате ответ коменданта Кремля Рудольфа Петерсона с просьбой изложить письменно и подробно, что собой представляет подземный Кремль, и где может находиться библиотека. Раскопки начались 1 декабря 1933 года и велись под угловой и средней Арсенальными башнями, где были вскрыты подземные этажи с колодцами, горизонтальными проходами и лестницами. Также в результате раскопок обнаружили подземный проход из угловой Арсенальной башни в Александровский сад вне Кремля и белокаменный ход под Кремлём из угловой Арсенальной башни через среднюю Арсенальную башню до Арсенала. Однако в декабре 1934 года, после убийства Кирова, было принято решение о прекращении раскопок. Библиотеку Ивана Грозного Стеллецкий не нашел, однако его раскопки дали очень много информации о подземном Кремле.

Есть основание считать, что Стеллецкий ещё раз обращался к Сталину в конце войны и вероятно получил обнадеживающий ответ из его секретариата, так как в обращении в Академию наук (январь 1945 года) писал: «Но после войны, после победы заветный клад будет найден! Порукою в том слово Великого Сталина!». Однако решение о продолжении раскопок не последовало.

Вторая мировая война

В годы Великой Отечественной войны И. Я. Стеллецкий оставался в Москве. Несмотря на развившуюся от голода дистрофию, он продолжал теоретические разработки для поисков библиотеки Грозного. Подготовил рукопись «Мертвые книги в Московском тайнике», которая вышла в свет лишь в 1993 году.

Последние годы жизни. Смерть и погребение

В начале Великой Отечественной войны Игнатий Яковлевич, предполагая свою скорую смерть, написал в своём завещании: «…Похоронить меня завещаю без кремации, на родной Украине, на Лысой горе, под г. Лубнами, в разрытой скифской могиле и водрузить каменную бабу с надписью: „Спелеолог Стеллецкий. 1878—194…“…»

Стеллецкий умер 11 ноября 1949 года и был похоронен на Ваганьковском кладбище. Попытки отыскать его могилу, предпринятые осенью 1989 года, окончились безрезультатно. На том месте, где по словам очевидца, ещё в 1981 года находился небольшой холмик с покосившимся крестом, были уже новые захоронения. Между тем точная информация о местонахождении могилы И. Стеллецкого имелась в архивах Ваганьковского кладбища. Впоследствии она была занесена в электронную базу некрополя. Весной 2010 года в сети Интернет появилась информация, что могила Стеллецкого в крайне плохом состоянии была найдена одним из членов «Общества некрополистов» на 37-м участке Ваганьковского кладбища. Документ с координатами места захоронения Стеллецкого (выписка ФГУП «Ритуал») хранится в архиве «Общества некрополистов». 30 июля 2011 года на могиле И. Я. Стеллецкого состоялось торжественное открытие памятника.

Интересные факты

В известной приключенческой повести Григория Гребнева «Пропавшее сокровище», посвященной поискам библиотеки Ивана Грозного, И. Я. Стеллецкий выведен, как Стрелецкий.

Библиография

• Новый труд о жизни Иисуса Христа: «La vie inconnue de Jésus Christ». Н. Нотович. Paris, 1894 г. : [Рец.] / И. Стеллецкий. — Киев: тип. И. И. Горбунова, 1904. — [2], 32 с.
• Стеллецкий И. Я. В страну Гардаринскую: Из путевых впечатлений. — СПб.: тип. В. Ф. Киршбаума, 1906. — 21 с.
• Стеллецкий И. Я. Вторжение скифов в Палестину: Ист.-археол. этюд: Из докл., чит. 7 авг. 1908 г. на Всерос. археол. съезде в г. Чернигове. — СПб.: тип. В. Ф. Киршбаума, 1909. — 15 с.
• Стеллецкий И. Я. Мадебская карта-мозаика Палестины в связи с вопросом о новой (русской) Горней Бет-Захари. — М.: тип. О-ва распростр. полезн. кн., преемник В. И. Воронов, 1909. — 48 с.: ил.
• Стеллецкий И. Я. О новейших английских раскопках в Газере. — СПб.: тип. В. Ф. Киршбаума, 1910. — 7 с.
• Стеллецкий И. Я. Китайгородская стена // Старая Москва. Сборник. Вып. 2 / Под ред Н. Н. Соболева. — М., 1914. — С. 53—67. (Факсимильное издание — М.: Столица, 1993. — ISBN 5-7055-1169-8).

Новейшие публикации трудов

• Стеллецкий И. Я. Мёртвые книги в московском тайнике. — М.: Московский рабочий, 1993. — 272 с. ISBN 5-239-01341-1
• Стеллецкий И. Я. Поиски библиотеки Ивана Грозного. — Сампо, 1999. — 400 с. ISBN 5-89659-001-6

См. также

• Диггерство
• Спелестология
• Китай-город

Литература

• Белоусова Т. М. Тайны подземной Москвы / В книге использованы фотографии А. Зайцева, С. Тер-Оганезова, А. Задикяна, А. Лухты; Художник Л. Брылёв. — М.: Московский рабочий, 1997. — 240, [32] с. — 11 000 экз. — ISBN 5-239-01908-8. (обл.)

Ссылки

• [www.cnshb.ru/vniitei/sw/rod/1_1.htm Стеллецкий Игнатий Яковлевич]
• [necropolist.narod.ru/stellezkiy.html Могила на сайте Общества Некрополистов]
• [necropolist.narod.ru/otchet-33.html Общество некрополистов — Отчёт о монтаже памятника на могиле Игнатия Стеллецкого]
• [www.ria.ru/moscow/20110725/407028230.html Памятник археологу Стеллецкому появится на Ваганьковском кладбище], РИА «Новости»
• [www.mk.ru/social/article/2011/07/26/608951-naydena-mogila-pervogo-diggera-moskvyi-.html Статья в «МК» — «Найдена могила первого диггера Москвы»]

Отрывок, характеризующий Стеллецкий, Игнатий Яковлевич

– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…