Арсенал Московского Кремля

Здание
Арсенал Московского кремля Цейхгауз
Страна	Россия
Расположен	Москва, Кремль
Архитектурный стиль	Классицизм
Строительство	1701—1828 годы
Основные даты: 1713 — Обрушение кровли и перекрытий 1737 — Уничтожение пожаром кровли и деревянных частей 1796 — Восстановление 1812 — Подрыв здания наполеоновскими войсками 1828 — Восстановление и переделка фасадов
Статус	Объект культурного наследия города Москвы № 19662225 памятник архитектуры (федеральный)

Арсенал Московского Кремля (Цейхгауз)  — памятник архитектуры XVIII —XIX вв. Расположен между Троицкой и Никольской башнями. Был заложен Петром I в 1701 году как «Цейхгауз» (нем. Zeughaus — «оружейный дом»).

Строился в 1702—1736 годах архитекторами Кристофом Конрадом, Дмитрием Ивановым, Михаилом Чоглоковым, Иоганном Шумахером. Пострадал в Великом московском пожаре 1737 года, в 1786 —1796 годах восстановлен Матвеем Казаковым и инженером Иваном Герардом. Взорван отступавшими наполеоновскими войсками в 1812 году, восстановлен в 1815—1828 годах А. Н. Бакаревым, И. Л. Мироновским, И. Т. Таманским и Е. Д. Тюриным.

В настоящее время в Арсенале расположены казармы Кремлёвского полка и административные службы комендатуры Кремля.

История

После большого московского пожара 1701 года Пётр I повелел начать строительство Цейхауза, который по задумке царя должен был стать военным складом и местом хранения военных трофеев, в приказе от 12 ноября 1701 года значилось: «от Никольских ворот до Троицких всякое по правую сторону строение ломать до пошвы, и на том месте строить вновь оружейный дом, именуемый цейхоуз». Здание было заложено в 1702 году на месте сгоревшего Государева Житного двора, разобранных Сахарных палат, церквей Параскевы Пятницы и Входа Господня в Иерусалим, а также усадеб Трубецких и Стрешневых. Цейхауз начала возводить группа зодчих, которую возглавлял автор Сухаревой башни архитектор Михаил Чоглоков. В группу входили М. Ремезов, И. Салтанов, саксонец Кристоф Конрад и другие зодчие. Проект ворот Цейхауза выполнили архитектор Д. Иванов, живописец В. Минин и гравёр А. Шхобенек. Работы шли медленно, с перерывами, что было связано со скудными ассигнованиями на строительство. В 1711—1713 годах двухэтажное здание было подведено под крышу. Первоначально здание не имело окон со стороны города и имело довольно мрачный вид; с внутренней стороны стены должны были покрывать росписи с изображением колонн, увитых виноградными листьями, а парадные ворота предполагалось оформить скульптурой. В 1713 (или в 1714 году) крыша недостроенного здания под тяжестью позолоченой черепицы рухнула и пробила своды обоих этажей.

Последствия разрушений устранили не сразу: средств выделялось всё так же недостаточно, архитектор Цейхауза М. И. Чоглоков умер, а другие мастера были заняты на других постройках в Петербурге. Лишь в 1722 году Кристоф Конрад был специально возвращён из столицы в Москву для строительства Арсенала. После смерти Петра I ассигнования на строительство практически прекратились. Однако Конраду удалось достроить периметр трапецевидного в плане здания и частично подвести его под крышу. Представленный им проект отделки был отвергнут и в 1731 году Конрад был уволен. С того же года строительство Арсенала передали в ведение артиллерийской конторы Правительствующего сената. Строительные работы осуществлял архитектор И. Я. Шумахер и резчик И. Мускоп под наблюдением фельдмаршала Б. -К. Миниха. В ходе строительства своды заменили плоскими перекрытиями, был оформлен западный фасад, на стене между Средней и Угловой Арсенальными башнями были пробиты окна, а со стороны Никольских ворот появился богато декорированый главный портал. Внутренний фасад здания был оформлен в стиле барокко, кровля восстановлена в прежних формах, а вдоль неё устроили галерею с балюстрадой. К 1736 году строительство здания было закончено.

Во время Троицкого пожара в 1737 году кровля и все деревянные части здания сгорели. Долгое время Арсенал стоял в руинах. В 1754 году архитектор Д. В. Ухтомский составил проект восстановления и реконструкции здания, однако, по некоторым данным, он использован не был. У других исследователей архитектуры и историков, например, И. Е. Забелина, И. М. Снегирёва, И. Э. Грабаря, А. И. Михайлова, М. А. Ильина, Т. В. Моисеевой, участие Ухтомского в строительстве Арсенала не вызывает сомнений. Восстановление Арсенала в 1786—1796 годах осуществлял инженер А. И. Герард под руководством архитектора М. Ф. Казакова. Во время строительных работ были возвращены сводчатые перекрытия, допожарный силуэт кровли и цветовое решение фасадов здания. Главный портал приобрёл классический фронтон, а вместо старых крылец были построены пандусы для въезда сразу на второй этаж. В 1812 году по приказу Наполеона часть здания была взорвана. Арсенал был восстановлен и получил новую отделку в 1815—1828 годах по проекту разработанному московскими зодчими А. Н. Бакаревым, И. Л. Мироновским, И. Т. Таманским и Е. Д. Тюриным. Дворовым фасадам Арсенала был придано позднеклассическое оформление, живописный фриз наружного фасада заменили лепным, углы здания обработали рустом. Вместо пандусов во внутреннем дворе устроили лестницы, а высокая кровля была заменена на более пологую двускатную. Тогда же здание было окрашено в распространённый во время позднего классицизма однотонный жёлтый цвет.

Вновь здание Арсенала пострадало во время октябрьской революции; было отреставрировано в 1922 году. В 1927 и 1965 годах на фасаде были установлены мемориальные доски в память расстрелянных юнкерами солдат 56-го полка и в честь погибших офицеров кремлёвского гарнизона.

Архитектура

Двухэтажное здание в плане имеет форму каре с внутренним двором, в который со стороны Сенатской и Троицкой площадей ведут ворота. Нижний этаж отработан рустом. Толщина стен 4 аршина (2,84 м). Окна с глубокими откосами расставлены попарно, через большие промежутки, стены завершает резной белокаменный фриз. Высокая двухъярусная кровля здания не сохранилась. Двумя сторонами Арсенал вплотную примыкает к Кремлёвской стене, высоту которой пришлось понизить почти вдвое для лучшего освещения помещений.

Пушки Арсенала

Арсенал был задуман Петром I не только как оружейный склад, но и как музей русской боевой славы: ещё в 1702 году царь приказал свозить сюда с Украины и из Смоленска орудия, захваченные в боях с неприятелем и «для памяти на вечную славу поставить». В 1819 году вдоль фасада здания расставили 875 трофейных пушек, отбитых у наполеоновских интервентов. В 1960 году сюда же были свезены стоявшие у бывшей Оружейной палаты старинные русские пушки (кроме Царь-пушки, перевезённой к собору Двенадцати Апостолов).

Литература

• Забелин И. Е. [rusarch.ru/zabelin1.htm История города Москвы]. — М., 1905. — С. 407—416.
• Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — С. 343—344. — 504 с. — 25 000 экз.
• Мурзин-Гундоров В. В. Дмитрий Ухтомский. — М.: Издательский дом Руденцовых, 2012. — С. 227—238. — 334 с. — (Архитектурное наследие России). — ISBN 978-5-902887-11-9.
• [museums.artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000023/st032.shtml По Кремлю. Краткий путеводитель]. — М.: «Московский рабочий», 1964.

Ссылки

• [www.kreml.ru/ru/kremlin/buildings/Arsenal/ Описание Арсенала на сайте музеев Московского Кремля]
• [archive.kremlin.ru/articles/buildings02.shtml То же, на сайте президента РФ].

Отрывок, характеризующий Арсенал Московского Кремля

(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.