Торричелли (1939)

<th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">История корабля</th> <th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">Силовая установка</th> </tr><tr> <td colspan="3"> 2 дизеля по 3 400 л.с., • 2 электромотора по 1 300 л.с.</td>

«Торричелли»
Evangelista Torricelli
Государство флага	Италия Италия
Порт приписки	Таранто
Спуск на воду	26 марта 1939
Выведен из состава флота	23 июня 1940
Современный статус	потоплена близ острова Перим, в Красном море
Основные характеристики
Тип корабля	ДПЛ
Обозначение проекта	Brin class
Скорость (надводная)	17,3 узла
Скорость (подводная)	8 узла
Рабочая глубина погружения	110 м
Экипаж	58—59 человек
Размеры
Водоизмещение надводное	913 т
Водоизмещение подводное	1 245 т
Длина наибольшая (по КВЛ)	72,5 м
Ширина корпуса наиб.	6,68 м
Средняя осадка (по КВЛ)	4,54 м
Вооружение
Артиллерия	палубное орудие калибра 120мм/43
Торпедно- минное вооружение	4 носовых и 4 кормовых ТА калибра 21" (533 мм), 14 торпед
ПВО	4 пулемёта калибра 13,2 мм

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Торричелли» (итал. Torricelli) — итальянская подводная лодка типа «Брин» времён Второй мировой войны. Названа в честь Эванджелиста Торричелли. Прославилась в результате боя 23 июня 1940 года близ острова Перим в Красном море, когда была вынуждена в надводном положении отражать атаку четырёх британских военных кораблей: трёх эсминцев и одного шлюпа. В результате боя подлодка нанесла серьёзные повреждения эсминцу (через несколько часов тот затонул) и шлюпу, и сама, получив несколько попаданий, была затоплена экипажем.

История создания

Корабль был заложен 23 декабря 1937 года в Таранто.

История службы

7 мая 1939 года подводная лодка была введена в состав Королевских ВМС Италии (итал. Regia Marina). К моменту вступления Италии во Вторую мировую войну, «Торричелли» входила в состав ВМС в Итальянской Восточной Африке, приписанная к 82-му дивизиону подводных лодок, базировавшемся в Массауа. Оперирующие в Красном море итальянские подлодки были совершенно не подготовлены к боевой эксплуатации в условиях тропиков.

15 июня 1940 года «Торричелли» приступила к боевому патрулированию в южной части Красного моря и Аденском заливе, с целью нарушения судоходства. В районе Джибути, из—за неисправности воздушной системы, подводная лодка потеряла возможность к погружению и в надводном положении попыталась вернуться на базу.

Бой у острова Перим

Ранним утром 23 июня 1940 года, в районе острова Перим «Торричелли» столкнулась с британским конвоем. Транспортные суда сопровождали два военных шлюпа: «Шорхэм» и «Индус», индийских ВМС. Используя преимущество в скорости, итальянская подлодка попыталась избежать боя. «Шорхэм», оставив конвой, начал преследование и запросил по радио подкрепления. Вскоре прибыли эскадренные миноносцы «Кандагар», «Хартум» и «Кингстон», осуществляющие противолодочный поиск в Баб-эль-Мандебском проливе. Единственному итальянскому орудию теперь противостояли 18 — 120 мм и 4 — 102 мм орудия.

«Вы отважно сражались в Перимском проливе. Я никак не могу назвать этот бой британской победой. Даже не считая наших потерь и повреждений, наши корабли расстреляли 700 снарядов и 500 пулеметных патронов, но так и не смогли потопить ваш корабль». (Британский контр—адмирал Маррей — командиру «Торричелли» капитан—лейтенанту С. Пелози).

В 05.30 субмарина первой открыла огонь, уже вторым залпом поразив машинное отделение «Шорхэма», в результате чего тот вышел из боя. Затем итальянцы сосредоточили огонь на «Хартуме», в то время как стрельба английских кораблей была неудовлетворительна: огонь велся несогласованно и сбивал пристрелку друг другу. Один из снарядов «Торричелли» повредил торпедный аппарат «Хартума», который через несколько часов сдетонировал вызвав большой пожар и взрыв, после чего корабль затонул. В 06.05, после нескольких попаданий, когда на подлодке была разбита рубка и выведено из строя рулевое управление, командир «Торричелли» отдал приказ затопить свой корабль. Экипаж был спасен эсминцами «Кандагар» и «Кингстон».

Командир

На протяжении срока службы «Торричелли» её командиром был капитан—лейтенант Сальваторе Пелози. За доблесть в бою у острова Перим был награждён высшей военной наградой Италии — Золотой медалью «За воинскую доблесть» (итал.  Medaglia d'oro al valor militare).

Ссылки

• [subwars.org/content/blogsection/4/6/10/20/ Подводные лодки типа «Брин» на сайте Подводные лодки второй мировой войны]
• [www.sudden-strike.ru/forum/showthread.php?t=8518 Обсуждение боя «Торричелли» на форуме Игрового портала «Противостояние»]

Литература

• Дашьян А. В. Корабли второй мировой войны. ВМС Италии. — Морская коллекция № 8(56). — М.: «Моделист—конструктор», 2003. — 32 с. — 4000 экз.

• Брагадин М. А. Битва за Средиземное море. Взгляд побежденных. — М.: «АСТ», 2001. — 624 с. — 8000 экз. — ISBN 5-17-002636-6.

Отрывок, характеризующий Торричелли (1939)

– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.