Тэнгу

Тэнгу (яп. 天狗 — буквально «Небесная собака»; китайск.: Тянь-хоу) — существо из японских поверий. В японских верованиях тэнгу тератологическое существо; представляется в облике мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом, иногда с крыльями. Тэнгу очень часто носит одежду горного отшельника (ямабуси), он наделён огромной силой.

История

Как и многие другие персонажи японского фольклора, тэнгу происходят из Китая. В Китае эти существа изображались похожими на лисиц с белой головой. Им приписывались способности отвращать беды, а также отпугивать разбойников лаем. Также так называлось злое божество, живущее на Луне. Наконец, то же слово означало особые звёзды, падающие с треском и блеском. Вскоре образ лисособаки начал изменяться под действием способности тэнгу летать. В «Собрании стародавних историй» (Кондзяку моногатари) появившемся в 12 веке, тэнгу предстал в образе сокола, обитающего в кронах старых деревьев. Ему приписывалась способность своими чарами всячески смущать людей. В том же произведении можно найти множество указаний на то, что буддийские монахи пытались использовать силу тэнгу в своих целях. Один из них даже смог вылечить императора, однако был изгнан, когда вскрылась его связь с тэнгу. Считалось что хотя тэнгу и обладают значительным могуществом, блага, принесённые их колдовством, в будущем непременно обернутся неприятностями. Поэтому допустимо обращаться за помощью к будде, но следует воздержаться от контактов с тёмными силами наподобие тэнгу. Более того, монахи заручившиеся поддержкой тёмных сил, сами стали считаться тэнгу, принявшими человеческий облик. В первую очередь с тэнгу стали отождествлять ямабуси, чему способствовало мнение о том, что настоящий ямабуси обязательно умеет летать.

Отождествление тэнгу с монахами повлияло на образ типичного тэнгу. Примерно с 12 века он принял форму ямабуси в характерной шапочке, крыльями за спиной, посохом или мечом в руке и характерным лицом. В случае дайтэнгу это было красное лицо с огромным носом. В случае же карасу тэнгу лицо выделялось круглыми глазами и птичьим клювом вместо носа. Вместе с эволюцией внешнего вида, с 12 века стала расти и положительная роль тэнгу. Появились многочисленные легенды о том, что они были учителями лучших воинов Японии. Благодаря такому учителю, воины с легкостью побеждали простых смертных. Постепенно тэнгу стали считаться и воплощением ками гор, порою выступая противниками буддийского учения. Со временем эта враждебность исчезла и тэнгу превратились в защитников любых святилищ и в первую очередь горных. Тем не менее, ими по-прежнему пугают маленьких детей.

Общее описание

Тэнгу любит чистоту, не терпит близости людей, морочит путников в горах, лесорубов, пугает их громовым хохотом, или изображая треск срубленных деревьев. По народным поверьям, после смерти злой или гордый человек может превратиться в тэнгу.

Тэнгу приписывают экстраординарные физические способности и навыки владения холодным оружием. Изредка они служат наставниками в искусстве войны и стратегии людям, которых считают достойными. Также благородные тэнгу выступают защитниками святых людей и храмов. Однако чаще тэнгу — это злобные насмешливые существа, стремящиеся всякий раз навредить людям. Это жестокие обманщики, вызывающие пожары, подстрекающие к войнам.

Тэнгу терпеть не могут высокомерия, предубеждения и тщеславия, особенно когда речь идет о буддистских священниках и самураях. Так к концу эпохи Камакура тэнгу становится главным в литературе средством для критики и уличения греховности духовенства, защитником Дхармы.

Тэнгу в сказках

Несмотря на то, что тэнгу обладает крыльями, в сказках он летает с помощью взмахов волшебного веера.

В легенде конца XI века утаскивает в горы хозяина озера — дракона, чтобы тот умер от жажды. Спасает дракона буддийский монах. Тэнгу любит селиться в старых деревьях с искривлёнными стволами. В одной из легенд конца XIX века люди, срубившие сосну, в которой жил Тэнгу, умерли.

Виды тэнгу

Карасу тэнгу

Котэнгу, «ворон» тэнгу, младший тэнгу

Древняя форма тэнгу, изображаемый как злое, похожее на ворону существо. Обладал телом человека, крючковатым лицом, маленькой головой, крыльями и когтями. Похищает взрослых и детей, разжигает пожары. Разрывает на части тех, кто преднамеренно наносит вред лесу. Иногда карасу тэнгу освобождает похищенных им людей, но, оставшись в живых, они возвращались домой слабоумными. Так же могут манипулировать судьбой человека.

Ямабуси тэнгу

Даитэнгу, горный монах-отшельник тэнгу

Тэнгу, ставший за свою жизнь более похожим на человека внешне и взявший на себя роль защитника в делах людей. Тэнгу может превратиться в мужчину, женщину, или ребёнка, но его основная ипостась — босой странствующий пожилой отшельник, монах-ямабуси с чрезвычайно длинным носом.

Литература

• Тэнгу // Мифологический словарь/ Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.:Советская энциклопедия, 1990. — 672 с.
• «Веер Тэнгу. Японские сказки» ISBN 5-7440-0234-0. (1991 год) 208 с.

Отрывок, характеризующий Тэнгу

Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.