Хоори

Хоори (яп. 火遠理命 хоори-но микото), также известный как Хикохоходэми-но Микото, был в японской мифологии третьим и самым младшим сыном ками Ниниги-но-Микото и принцессы цветов по имени Коноханасакуя-химэ. Является одним из прародителей императоров Японии. Также называется Хоходэми и Ямасатибико. У него был брат — Ходэри-но Микото (букв. «сияние огня»). Они оба родились в покоях, объятых пламенем.

Легенда

Хоори был охотником, а его брат Ходэри — рыбаком. С этими занятиями связаны прозвища братьев: Хоори — Ямасатибико (букв. «юноша, удачливый в горах»), а Ходэри — Умисатибико (букв. «юноша, удачливый на море»). Однажды Хоори предложил брату поменяться занятиями и отдал ему свой лук, взяв его удочку. На рыбалке Хоори потерял крючок, и, когда Ходэри возвратил ему лук, он предложил брату другой крючок вместо потерянного, но тот отказался из-за веры в то, что каждая вещь имеет душу и потому уникальна. Расстроившись, Хоори отправился к морскому владыке Ватацуми-но Ками, который вернул ему крючок. При этом он влюбился в его дочь по имени Тоётама-химэ и вскоре женился на ней. Прожив много лет в счастливом браке с ней, Хоори решил вернуться домой и отдать крючок брату. На прощанье Морской владыка подарил ему два куска яшмы (один управлял приливом, а другой отливом). Вернувшись домой он отдал тот самый крючок Ходэри, но тот всё равно докучал ему. Когда он потерял терпение, тот вызвал прилив и когда Ходэри почти захлестнуло с головой, он извинился.

К Хоори прибыла его супруга и вскоре выяснилось, что она собирается родить дитя. Она попросила супруга не смотреть на её роды, но тот нарушил обещание и подсмотрел сквозь щель покоев царицы. Когда Хоори посмотрел на супругу, она превратилась в чудовище и вернулась в море, оставив ребёнка. Возмужав, мальчик женился на младшей сестре Тоётамы по имени Тамаёри-химэ. Самый младший из их сыновей, Камуямато Иварэбико, стал Императором Дзимму, легендарным первым правителем Японии.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_myphology/4322/%D0%A5%D0%9E%D0%9E%D0%A0%D0%98 Хоори в энциклопедии «Мифы народов мира»]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_myphology/4317/%D0%A5%D0%9E%D0%94%D0%AD%D0%A0%D0%98 Ходэри в энциклопедии «Мифы народов мира»]
• [web.archive.org/web/20050130083531/www.personal.psu.edu/users/a/c/acj2/hoori.html История Ходэри и Хоори из мифов Японии] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хоори

Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.