Сидоров, Василий Леонтьевич

Василий Левонен
фин. Vassily Levonen
Фотография 1938 года
Псевдоним	Дедушка Вяйнямёйнен фин. Ukki Väinämöinen
Дата рождения	1855(1855)
Место рождения	Тунгуда, Архангельская губерния, Российская Империя
Дата смерти	1942(1942)
Место смерти	Вуокатти, Финляндия
Принадлежность	Российская империя Российская империя→ Карельские повстанцы
Род войск	Партизанское движение
Годы службы	1877—1878 1920—1922
Сражения/войны	Русско-турецкая война Карельское восстание

Укки Вяйнямёйнен, также Василий Леонтьевич Сидоров, Василий Левонен (фин. Ukki Väinämöinen; 1855, Тунгуда, Архангельская губерния, Российская Империя — 1942, Вуокатти, Финляндия) — карельский и финский общественный деятель. В 1921 году возглавил Карельское восстание против Советской России. Формально стоял во главе повстанческих сил на протяжении Второй советско-финской войны.

Биография

Ранние годы

Василий Леонтьевич Сидоров (в Финляндии более известен как Василий Левонен) родился в Беломорской Карелии, в деревне Тунгуда, в 1855 году. Во время Русско-Турецкой войны 1877-1878 годов он сражался в российских финских частях.

Антисоветское восстание

Левонен получил широкую известность, будучи избранным в качестве лидера «лесных партизан» (фин. «metsäsissit») — карельской националистической партизанской организации, сформировавшейся в поздние годы Гражданской войны в России на территории учрежденной большевиками Карельской трудовой коммуны. Он был выбран^[кем?] для выполнения этой задачи, потому что являлся непримиримым противником большевизма, ревностным христианином и убежденным антикоммунистом. Кроме того, он пользовался большой популярностью среди карел. Левонен был невысок, коренаст и имел длинную бороду, напоминая карельским крестьянам былинного героя карельского эпоса «Калевала» — богатыря Вяйнямёйнена. Так появился его псевдоним — Дедушка (фин. Ukki) Вяйнямёйнен.

К концу декабря 1921 года повстанческие силы во главе с Дедушкой Вяйнямёйненом, поддерживаемые финскими добровольцами, контролировали значительную часть Северо-Восточной Карелии, и лишь тогда советское руководство приняло решение об образовании Карельского фронта во главе с А. И. Седякиным, куда были переброшен ряд подразделений РККА численностью до 20 тыс. человек. К середине февраля 1922 года, когда красными был занят последний оплот восставших — село Ухта — сопротивление карело-финнов было окончательно сломлено. Около 30 тыс. карельских беженцев, среди которых был и Василий Левонен, ушли в Финляндию.

Вскоре после бегства в Финляндию Василий Левонен потерял зрение. На протяжении последних 20 лет жизни был слепым. Умер в 1942 году.

Ссылки

• [kaino.kotus.fi/kks/johdanto/kks_johdanto.php?p=11 Биография] (фин.)

Отрывок, характеризующий Сидоров, Василий Леонтьевич

– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.