Франкопаны

Франкопаны
Родина	остров Крк, Хорватия
Подданство	Венгерское королевство, Габсбургская монархия
Гражданская деятельность	баны Хорватии

Франкопа́ны — знатный хорватский дворянский род. В средневековом хорватском государстве владели большими землями, главным образом, на северных островах, северном далматинском побережье и в Горском Котаре. Принимали активное участие в политике, наряду с семейством Зринских были самым влиятельным хорватским дворянским родом в XIV—XVI веках. Представители рода Франкопанов многократно становились банами Хорватии.

Первое упоминание о Франкопанах относится к 1118 году, как о могущественных землевладельцах с острова Крк. В этом году Дуйм I Франкопан (Dujam I Frankopan) заключил с Венецианской республикой договор об управлении островом Крк на началах вассалитета. Его резиденция Градец находилась вблизи современного города Врбник (Vrbnik). Первый князь Крка Дуйм I скончался в 1163 году. Ему наследовали сыновья Бартол I (Bartol I) и Вид I (Vid I). Третий сын, ставший позднее Бартолом II, на момент смерти отца был несовершеннолетним. С тех пор Бартол и Вид стали излюбленными именами Франкопанов: вплоть до Бартола IV и Вида V.

Мощь и богатство рода постепенно росли, территориальные владения постепенно расширялись, в XII—XIII веках Франкопанам стал принадлежать весь Горский Котар и значительный участок побережья с центром в Сене. В период максимального расширения земли Франкопанов доходили вплоть до Карловаца. До нас дошла королевская грамота, выданная в 1193 году князю Бартолу Франкопану, в которой ему передавалась жупания, расположенная в Хорватском Приморье, на вечные времена, с правом собирать доходы и судить население, за что Бартол и его наследники обязывались поставлять в королевское войско определенное число воинов. В 1288 году в землях Франкопанов был составлен один из первых хорватских сводов законов (написанный на глаголице) «Винодольски законник».

По династическим соображениям и с целью объединения капиталов Франкопаны часто заключали браки с представителями другой влиятельной хорватской семьи Зринскими, так Николай Зринский, герой Сигетварской битвы был женат на Катарине Франкопан.

Упадок рода начался в XVII веке, когда после крушения антигабсбургского заговора Зринских-Франкопана был казнён глава семейства Фран Крсто Франкопан, а само семейство подверглось репрессиям. Главная линия рода пресеклась вскоре после этого, несколько побочных ветвей просуществовали до XIX века, когда также вымерли.

В бывших наследственных землях Франкопанов сохранилось большое число замков и дворцов, принадлежавших роду. Наиболее известные из них находятся в городах Сень, Нови-Винодолски, Слунь, Крк, Огулин и др. Замки Франкопанов составляют важную часть архитектурного наследия северо-западной Хорватии.

Видные представители

• Иван Франкопан (умер в 1393 году). Бан Хорватии
• Никола Франкопан. Бан Хорватии в 1426—1432 году
• Иван Франкопан. Бан Хорватии в 1432—1436 году
• Никола Франкопан. Бан Хорватии в 1456—1458 году
• Степан Франкопан. Бан Хорватии в 1481 году
• Крсто Франкопан. Бан Хорватии в 1527 году.
• Катарина Зринская (урождённая Франкопан), сводная сестра Франа Крсто Франкопана и жена Петра Зринского, казнённых после раскрытия заговора Зринских-Франкопана
• Фран Крсто Франкопан. Поэт и политик. Казнён за участие в заговоре.

Ссылки и источники

• Фрейдзон, В. И. История Хорватии. Краткий очерк с древнейших времён до образования республики. — Санкт-Петербург: Алетейя, 2001. — 318 с. — ISBN 5-89329-384-3.
• Матвеев Г.Ф. ред. История южных и западных славян. В 2-х томах. — 3-е. — Москва: Печатные Традиции, 2008. — Т. 1. — 1056 с. — ISBN 5-89329-384-3.
• [www.iskunstvo.info/edu/istorijaslavjanu4ebnikhorvatija.htm Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова. Исторический факультет. Курс «История южных и западных славян»]
• Франкопаны // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Франкопаны

Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..