Хавель, Мирослав
Ми́рослав Ха́вель (чеш. Miroslav Havel; настоящая фамилия Коштал (Kostal); 7 ноября 1881, Теплице — 8 июля 1958, Прага) — чехословацкий шахматный композитор; заслуженный мастер спорта
ЧССР (1957) и международный арбитр (1956) по шахматной композиции, видный представитель и теоретик чешской школы в задачной композиции 1-й половины XX века. Редактор задачного отдела журнала «Ческословенски шах» (1927—1933) и «Шахове умени» (1947—1951), отдела композиции в газеты «Народни освобозени» (1924—1939 и 1945—1948), журнала «Ревю ФИДЕ» (1954—1958). Председатель объединения любителей шахматной композиции Чехословакии (1946—1950 и 1957—1958). Автор многих статей по теории композиции. Основная профессия: железнодорожник.
С 1898 года опубликовал 1940 композиций: преимущественно это трёхходовки, есть также многоходовки, около 60 этюдов, задачи на кооперативный мат и задачи на цилиндрической доске (см. Цилиндрические шахматы). Завоевал на конкурсах свыше 210 призов, в том числе первых — 71.
После смерти Й. Поспишила Xавель — признанный лидер чешской школы в задаче. Способствовал совершенствованию формы чешских трёх- и многоходовок. Считал, что в тематической игре и матовых финалах, которыми заканчиваются главные варианты задачи, участие должны принимать все имеющиеся на доске силы белых. Допускал использование белых пешек лишь в тех случаях, когда они участвуют в создании чистых и экономичных матовых позиций наравне с другими фигурами. Полагал, что в задаче должно быть не менее 3 равноценных вариантов с правильными матами [см. Правильный мат (пат)], составляющих единое целое. Любимый мотив Xавеля — повторение матовой позиции в 2 и более вариантах — эхо- и эхо-хамелеонные маты [см. Эхо-маты (паты)], причём ради точного повторения Xавель иногда жертвовал даже чистотой матовой позиции. Его задачи признаны совершенными как по форме, так и по содержанию. Наиболее полное (1700 композиций) творчество Xавеля представлено в сборнике 1975 года. Этюды Хавель начал составлять в 1920-е годы, причём нередко демонстрировал в них задачные темы, характерные для чешской школы (например, эхо-синтез).
Содержание
Задачи
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |          | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
1.Лg2! с угрозой 2.Фg8+ Kpd7 3.Лg7#,
1. … Kpd5 2.Фе8! Кр:с4 3.Лg4#,
1. … Kpf5 2.Фс8+ Кре4 3.Лg4#
1-е место 2-го первенства Чехословакии (1953—1954)
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |   | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
1.Крf8, угроза 2.Кe8+.
1. ... Лc7 2.Фe4+
1. ... Крf4 2.Кf7+
1. ... Лf4+ 2.Крe7
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |  | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
В задаче при таком тяжёлом материале, да ещё при столь удалённом положении обеих ладей трудно ожидать наличия правильных матов. Однако имя автора, одного из основоположников современной чешской школы, заставляет нас искать пути к их построению. Первая мысль — попытаться как-то ввести в игру ладью e8, например путём 1.Лg8. Быстро убеждаемся, что это бесполезно, так как король легко вырывается через d6 и c5. Самый сильный ход чёрных — 1. ... Крd6. Уводить коня из под удара на первом ходе нечего и пробовать: такого хода никогда не допустил бы ни один составитель. Надо искать ответ на взятие коня. Сделав ход 1. ... Крd6, задумываемся о роли пешки d7. Ведь если убрать ладью d8, то она сможет превращаться в ферзя — 2.d8Ф+ и белым сразу станет легче. Куда же убрать ладью? Так как на первый взгляд ход ладьей вообще бессмыслен, то постараемся уж не уводить её далеко — 1.Лc8. Здесь мы, между прочим, замечаем, что в позиции после 1. ... Крd6 имеются некоторые элементы симметрии относительно вертикали «d». Однако намечавшийся нами ход 2.d8Ф+ к цели не ведёт, так как чёрный король уходит на свободу через c5. Надо играть 2.Фd4+, и если 2. ... Лd5, то 3.d8Ф+ и 4.Фdd5#; если 2. ... Крe6, то 3.d8К+ Крf5 4.Лf8#. Это маты не правильные. Если чёрные сыграют 2. ... Крc6, то превращение в коня не решает, но зато возможно 3.Лc7+! Крc7 (3. ... Крb5 4.Фc5#) 4.Лc8# — первый найденный нами правильный мат.
Освоившись с позицией, мы теперь можем заметить возможность другого правильного мата после взятия королём коня d6 и ладьи на e7 путём превращения 4.d8Ф#, если при этом белый ферзь будет находиться на c4. Это может получиться, например, так: 1. ... Крd5 2.Фc4+ Крd6 (2. ... Крe5 3.Лe7+ Крd6 4.d8Ф# или 3. ... Крf6 4.Фf7#) 3.Лe7! Крe7 4.d8Ф# — правильный мат (3. ... Лc5 4.Фe6#; 3. ... ~ 4.d8Ф+). Но к этой же позиции можно прийти и до хода черного короля, сразу после первого белых: 2.Лe7+ Крd6 (2. ... Крd5 3.Фc4+ Крd6 4.d8Ф#) 3.Фc4! и дальше, как в предыдущем варианте. Это угроза. Когда мы нашли вариант с правильным матом 4.d8Ф# при короле на e7, невольно напрашивается мысль о существовании симметричного мата после жертвы ладьи на c7 при положении ферзя на e4. Пытаемся сделать это сразу после первого хода: 2.Фe4+ Крd6 3.Лc7 Крc7 4.d8Ф#? Прежде всего мы замечаем, что пешка b7 нарушает чистоту этого мата, а зачем видим, что после 3.Лc7 от угрозы 4.d8Ф# у чёрных есть достаточная защита 3. ... Лe5!, так как мат 4.Фc6# здесь не проходит из-за той же пешки b7. Вот если бы эта пешка сделала ход 1. ... b5, тогда всё было бы в порядке. Но как раз этот ход является защитой от угрозы 2.Лe7+ Крd6 3.Фc4, он и создает идейный вариант 1. ... b5 2.Фe4+ Крd6 3.Лc7! Крc7 4.d8Ф# — третий и последний правильный мат.
Этюды
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
1.g6 Крg5 (Королю не задержать пешки, но он об этом и не мечтает. Его цель — попасть в небезызвестное, после Троицкого и его многочисленных подражателей, тихое патовое убежище на h6).
2.g7 f2+ (Для пата чёрным необходимо ликвидировать свои пешки. В зависимости от того, какую из они двигают сперва, получаются два идейных эхо-варианта).
3.Крe2 Крh6 4.g8Ф f1Ф+ 5.Крf1 g2+ 6.Крe2!! (Идейный отскок короля. Нельзя, разумеется, 6.Крg2 из-за пата чёрных. После 6. … g1Ф 7.Фg1? тоже ведёт к пату, но белые выигрывают путём 7.Фh7+! [7.Фh8+? Крg6! 8.Фg8+ Крh6!] Крg5 8.Фg7+.)
1. … g2 (Пешку g3 чёрные должные продвигать на 1-м ходу, так как она не объявляет шаха.)
2.Крf2 Крg5 3.g7 Крh6 4.g8Ф g1Ф+ 5.Крg1! (5.Фg1? — чёрным пат)
5. … f2+ 6.Крh2!! (Ход, являющийся эхом по отношению к 6-м ходу белых в первом варианте. Если теперь 6. … f1Ф, то 7.Фh7+ Крg5 8.Кe4+ Крg4 9.Фg6+ Крf3 [Крf4 10.Фf6+] 10.Кd2+, и выигрывают.)
Этюд представляет собой сверхминиатюру: в нём всего 6 фигур.
В столь же экономичной форме выражена тема систематического эхо-движения, эхо-манёвра в следующем этюде.
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
1.Сf2 Сe6! 2.Лg6 Сd5! (При любом другом отходе слона один из чёрных слонов гибнет.
К примеру: 2. … Сc4 3.Лc6 и 4.Лc8+; 2. … Сb3 3.Лa6+ и 4.Лb6+.)
3.Лg5 Сc4 4.Лg4 Сb3 5.Лg3 Сa2 (Шаг за шагом, поле за полем проделали белая ладья и чёрный слон систематические движения, при чём ладья двигалась по вертикали. Сейчас начинается аналогичное эхо-преследование второго слона чёрных, на этот раз по диагонали.)
6.Лf3 Сe7 7. Лe3 Сd6 8.Лd3 Сb4 (Выдержать до конца систематичность движений невозможно. После этого хода чёрные быстро проигрывают вследствие 9.Лd4 С~ 10.Лa4+.)
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |  | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Если упустить неприятельского короля, то ищи ветра в поле. Поэтому начало вынужденное.
1.Фd7+ Крc4 (Сразу проигрывает 1. ... Крe5 из-за 2.Фg7+ Крe6 3.Фe7+ Крf5 и ферзь делает пробежку по диагонали: 4.Фf6+ Крg4 5.Фg5+) 2.Фb5+ Крd4 3.Сf2+ Крc3 4.Сe1+ Крd4 (Или 4. ... Фe1 5.Фb4+) 5.Фb2+ Крc5 6.Фb6+ Крc4 7.Фb4+ (Опять ферзь оседлал нужную диагональ) 7. ... Крd3 8.Фc3+ Крe2 9.Фd2+ и выигрывают.
Книги
- Bohemian Garnets, Stroud, 1923;
- České granáty v miniatuře, Praha, 1936;
- České granáty, dl. 2, Praha, 1943.
Напишите отзыв о статье "Хавель, Мирослав"
Литература
- Гербстман А. И. Современный шахматный этюд, М. — Л., 1937.
- Умнов Е. И. Решение шахматных задач, М.: Физкультура и спорт, 1958. С. 50—51, 54, 88.
- Надареишвили Г. А. Этюд глазами гроссмейстера, 1982, М.: Физкультура и спорт, 1982, С. 179—180.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 438. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
- Mikan И., Havel M. České granáty, 1898—1958, Praha, 1975.
Ссылки
- Композиции [pdb.dieschwalbe.de/search.jsp?expression=A=%27Havel%27%20and%20FIRSTNAME=%27Miroslav%27 Мирослава Хавеля] на PDB-сервере
- [herve.delboy.perso.sfr.fr/miroslav_havel.html Очерк Ф. Дедрле о Хавеле] (предисловие к книге «Bohemian garnets», 1923). (англ.)
Отрывок, характеризующий Хавель, Мирослав
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
