Храм II (Тикаль)

Достопримечательность
Храм II
Вид с Северного акрополя
Страна	Гватемала
Основатель	Хасав-Чан-Кавиль I
Дата основания	600—900 годы
Высота	38 метров

Храм II (Храм ма́сок, Структура 5D-2) — пирамида, построенная майя в Тикале, на севере Гватемалы. Храм был построен в позднеклассический период в раннеклассическом стиле. Храм II расположен на западной стороне главной площади, напротив Храма I. Храм II был построен правителем Хасав-Чан-Кавилем I в честь супруги, Иш-Лачан-Унен-Мо. Внутри храма на деревянной притолоке и стеле изображена знатная женщина, возможно, самой Иш-Лачан-Унен-Мо, похороненная под Храмом I. Иш-Лачан-Унен-Мо была матерью наследника Икин-Чан-Кавиля, который курировал строительство, уже после того, как взошёл на трон.

Вместе с первой экспедицией, организованной в 1848 году, руины Храма масок посетил Модесто Мендес, губернатор департамента Петен, где храм расположен. Предварительные раскопки были начаты в 1958 году. 21 декабря 2012 года более 7000 туристов посетили Тикаль в рамках подготовки к «Концу света» 2012 года, многие из них забирались по ступеням храмов и причинили им ущерб.

Пирамида представляет собой квадратное массивное здание, возведённое в VIII веке нашей эры. Храм масок — самый тщательно и досконально отреставрированный из крупных храмов Тикаля. Его нынешняя высота — 38 метров, оригинальная — 42 метра, включая гребень крыши. Главная лестница имеет ширину 10,4 метра, начинаясь за 7,45 м от основания пирамиды. Величина основания — 37,6 × 41 метр, площадь —1542 м².

В храме нет могилы Иш-Лачан-Унен-Мо. Граффити в храмовом святилище изображают пленника, привязанного к двум столбам над платформой и приносимого в жертву стрелой или копьём. Другие рисунки на стенах содержат изображения храмов. Граффити относятся к классическому и раннему постклассическому периодам истории Месоамерики. Изображения на внутренних стенах испорчены современными надписями. В святилище имеются следы ритуального использования храма в постклассический период, включая захоронения и подношения.

Пирамида имеет три ступени, на верхней находится святилище. Высота первой ступени — 6,25 метра, второй — 6,1 метра, третьей — 5,6 метра. Общая высота основания храма — 17,9 м, святилище имеет высоту 9,8 метра, а гребень крыши возвышается на 12,3 метра. Верхнюю платформу украшают две сильно разрушенные маски, расположенные по бокам лестницы. Эти маски дали Храму II его второе имя — Храм масок. Прямо перед входом в храм в лестницу встроен объёмный каменный блок. Его предположительное назначение — быть наблюдательной площадкой для главного жреца.

Гребень на крыше затейливо украшен и содержит скульптурное изображение лица с круглыми тоннелями. В гребне находится несколько запечатанных комнат.

В святилище на верху пирамиды расположены три комнаты, их дверные проёмы соединены деревянной притолокой. Над входом в среднюю комнату на притолоке была выполнена резьба. Составлявшие притолоку пять деревянных брусьев выпали со своих мест при раскопках, один из них сохранён в Американском музее естественной истори.

У основания главной лестницы стоит 3,34-метровая стела P-83, не имевшая украшений и надписей. Стела была сломана, но восстановлена. Расстояние между основаниями главных лестниц Храма масок и Храма I — 70 метров.

Литература

• Coe, William R. (April 1962). «A Summary of Excavation and Research at Tikal, Guatemala: 1956–61». American Antiquity (Society for American Archaeology) 27 (4): 479–507. DOI:10.2307/277674.
• Coe, William R. Tikal: Guía de las Antiguas Ruinas Mayas. — Guatemala: Piedra Santa, 1988. — ISBN 84-8377-246-9.
• Drew, David. The Lost Chronicles of the Maya Kings. — London: Weidenfeld & Nicolson, 1999. — ISBN 0-297-81699-3.
• Gómez, Oswaldo (1998). «[asociaciontikal.com/pdf/06.97_-_Oswaldo.pdf Nuevas excavaciones en el Templo V, Tikal.]» (es) (versión digital). XI Simposio de Investigaciones Arqueológicas en Guatemala, 1997 (edited by J.P. Laporte and H. Escobedo) (Museo Nacional de Arqueología y Etnología): 54–70. Проверено 2010-01-23.
• Kelly, Joyce. An Archaeological Guide to Northern Central America: Belize, Guatemala, Honduras, and El Salvador. — Norman: University of Oklahoma Press, 1996. — ISBN 0-8061-2858-5.
• Martin, Simon. Chronicle of the Maya Kings and Queens: Deciphering the Dynasties of the Ancient Maya. — London and New York: Thames & Hudson, 2000. — ISBN 0-500-05103-8.
• Miller, Mary Ellen. Maya Art and Architecture. — London and New York: Thames & Hudson, 1999. — ISBN 0-500-20327-X.
• Muñoz Cosme, Gaspar. [www.asociaciontikal.com/pdf/03.97_-_Gaspar_y_Cristina.pdf Identificación del Templo V de Tikal en la descripción del coronel Modesto Méndez de 1848] (исп.) (PDF online publication). XI Simposio de Investigaciones Arqueológicas en Guatemala, 1997 (edited by J.P. Laporte and H. Escobedo) 10–21. Museo Nacional de Arqueología y Etnología, Guatemala (1998). Проверено 14 сентября 2010.
• Sharer, Robert J. The Ancient Maya. — 6th (fully revised). — Stanford, CA: Stanford University Press, 2006. — ISBN 0-8047-4817-9.
• Valdés, Juan Antonio. Disaster in Sight: The Terminal Classic at Tikal and Uaxactun // The Terminal Classic in the Maya lowlands: Collapse, transition, and transformation / Arthur A. Demarest, Prudence M. Rice and Don S. Rice (eds.). — Boulder: University Press of Colorado, 2005. — P. 162–194. — ISBN 0-87081-822-8.

Отрывок, характеризующий Храм II (Тикаль)

– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.