Церковь Благословения (Берлин)

Церковь
Церковь Благословения нем. Segenskirche
Церковь Благословения. Фото 2008 года
Страна	Германия
Местоположение	Берлин

Церковь Благослове́ния (нем. Segenskirche), расположенная на Шёнхаузер-аллее в районе Пренцлауэр-Берг и входящая в пробство центрального Берлина (нем. Kirchenkreis Berlin Stadtmitte), относится к охраняемым государством архитектурным памятникам Берлина.

Начиная с 2007 года, церковная община включилась в совместный проект с «Communauté Don Camillo» из швейцарской коммуны Ла-Тен, где с 1977 года практикуется монастырский образ жизни.

В настоящее время церковь Благословения преобразована в городской монастырь Благословения (нем. Stadtkloster Segen).

История

На рубеже XIX и XX веков северо-восточный Берлин быстро застраивался доходными домами, общественными и культовыми зданиями. Протестантская Ционскирхе, открытая в 1873 году, постепенно перестала вмещать стремительно увеличивающееся число прихожан. Одна из её дочерних общин переместилась в Гефсиманскую церковь, освящённую в 1893 году. Другая дочерняя община приобрела в 1900 году земельный участок на Шёнхаузер-аллее с жилым домом, рестораном и кегельбаном, которые были частично снесены, чтобы расчистить место для нового храма.

Строительные работы начались в октябре 1905 года, а 6 мая следующего года в стену алтаря замуровали на память свидетельство о строительстве (нем. Bauurkunde).

Церковь была возведена по проектам трёх архитекторов — Августа Динклаге, Эрнста Паулюса, Олафа Лиллое (нем. Olaf Lilloe) и освящена 6 декабря 1908 года.

Церковь Благословения в городской среде</span>

Реконструкция и строительные преобразования, начавшиеся в 2008 году и растянувшиеся на несколько лет, потребовали значительных инвестиций и существенной помощи волонтёров.

Строения

В архитектурном отношении храмовый комплекс типичен для кирпичных церковных зданий, строившихся на рубеже веков в северной Европе.

Колокольня

Башня с колоколами (нем. Kirchturm, Glockenturm) высотою 75 метров хорошо видна издалека с разных точек зрения. Колокольня имеет квадратное основание, на котором крепится опорная площадка для восьмигранной надстройки с венчающим её медным куполообразным завершением, фонарём и шпилем с крестом.

Церковь

В здание церкви ведут три портала, над которыми установлены отреставрированные скульптуры из песчаника, изображающие четырёх евангелистов.

Внутреннее пространство церкви сверху замыкает восьмиугольный купол. Над главным залом поднимаются хоры, их балюстрады украшены рельефами.

Гостевые здания

Примыкающий к колокольне гостевой дом (нем. Gasthaus) выходит на Шёнхаузер-аллее. Боковые флигели (северный и южный) расположены во внутреннем дворе. Гостевые строения оборудованы всем необходимым для приёма тех, кто желает на некоторое время окунуться в монастырскую жизнь.

Фасады этих зданий украшены в стиле историзма с элементами неоготики, неоренессанса, необарокко и отголосками романского стиля (нем. Rundbogenstil) — с декоративной аркой входа, с выступающими двухуровневыми балконами и аркадами в галереях.

Оснащение

Орга́н

Расположенный над алтарём церковный орган был создан во Франкфурте-на-Одере в мастерской известного на рубеже XIX и XX веков Вильгельма Зауэра .

Орга́н имеет 2332 трубы, 32 регистра, одну педальную клавиатуру и две для игры руками.

Потсдамская фирма (нем. Alexander Schuke Potsdam Orgelbau) в годы с 1953 по 1959 реставрировала инструмент, что изменило его звучание.

Колокола́

Три ко́локола церкви, имеющие дистанционное управление, весят 1200, 850 и 460 килограммов. На них высечены надписи из четвёртой книги Моисея, в которых говорится о благословении, данном Аарону:

• Да благословит тебя Господь и сохранит тебя;
• Господь светлым ликом Своим воссияет над тобой и помилует тебя;
• Господь обратит к тебе лик Свой и даст тебе мир.

Использование

Не только прихожанам церкви, но и всем желающим предоставляется возможность пожить некоторое время в «городском монастыре». Мощные стены защищают от суеты шумной столичной жизни. Во внутреннем дворе с садом, в интерьерах зданий комплекса созданы условия для организации разнообразных встреч, бесед, семинаров и совместных праздников.

См. также

• Гефсиманская церковь
• Ционскирхе
• Часовня Примирения
• Эммаускирхе

Ссылки

• [www.stadtklostersegen.de/v2/ Городской монастырь Благословения. Сайт проекта]
• [www.zechweb.de/20050109EinfuehrungWBittner_in_Segen/1/EinfgBittner.HTM Фоторепортаж 2005 года]

Отрывок, характеризующий Церковь Благословения (Берлин)

– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских