Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках

Православный храм
Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках
Успенская церковь
Страна	Россия
Город	Москва
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Тип здания	Шатровый храм
Дата основания	XVII
Строительство	1644—1646 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710966019
Состояние	действует

Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках — православный храм Рождественского благочиния Московской городской епархии.

Храм расположен в районе Вешняки, Восточного административного округа города Москвы. Главный престол нижнего храма освящён в честь праздника Успения Пресвятой Богородицы; придел в честь преподобного Сергия Радонежского. Главный престол верхнего храма освящён в честь праздника Воскресения словущего; приделы в честь Николая Чудотворца (южный), в честь пророка Илии (северный), приставной — в честь святой мученицы Татианы.

Близ храма расположено Вешняковское кладбище.

История

История района

Успенская церковь расположена на территории старинного поместья Вешняково, впервые упоминающегося в летописях XVI века. Как и соседнее Кусково, Вешняково связано с фамилией Шереметевых.

Успенская церковь была построена Фёдором Ивановичем Шереметевым в 1644—1646 годах по обету. В эти годы Ф. И. Шереметев занимал одно из ключевых мест в российском правительстве. В 1646 году он ушёл в отставку, а в 1649 году принял иноческий чин в Кирилло-Белозерском монастыре и назван был в постриге Феодосием.

Успенская церковь

Храм возвышался на высоком подклете, окружённом с трёх сторон галереей, первоначально открытой. Вместо купола здание храма завершалось шатром. Через несколько лет после окончания основного строительства было принято решение пристроить к храму симметричные приделы, также увенчанные шатрами. В 1655 году Патриарх Никон, к которому обратились за разрешением на строительство, в храмозданной грамоте отметил, что «…главы б на тех приделах были круглые, а не островерхие». Патриарх Никон был противником шатровых храмов и предписывал строить новые церкви «о единой, о трех, о пяти главах, а шатровые церкви отнюдь не строить». В конце XVII века к храму была пристроена колокольня, в 1734 году её надстроили и увенчали шпилем.

В течение более чем 300-летней истории Успенской церкви её несколько раз реставрировали изнутри и снаружи. На одном из участков внешней стены во время последней реставрации было обнаружено девять слоёв охры и три слоя масла. Среди цветов, в которые был выкрашен храм, присутствуют бордовый, красный, изумрудный, темно- и светло-жёлтый. Успенскую церковь окружает старое приходское кладбище, на котором похоронены жители близлежащих сел — Кусково, Вешняково, Выхино, Вязовка, а также те, кто поселился здесь позднее, когда в связи со строительством в 1880 году Рязанского направления железной дороги село постепенно превращается в крупный пригородный посёлок Вешняки.

Советский период

22 мая 1922 года большевики вывезли из храма множество церковных ценностей, включая драгоценные чаши, сосуды, дарохранительницу, напрестольные кресты и Евангелие. Успенская церковь была закрыта накануне Великой Отечественной войны, в 1940 году. В военные годы в здании храма был оборудован военный склад и ремонтные мастерские. 25 января 1947 года в храме были возобновлены богослужения. Несмотря на все трудности, удалось сохранить часть церковных ценностей, в том числе старинные иконы. Часть икон сильно пострадала от сырости и перепадов температуры, так как до этого хранилась на колокольне. После проведённой реконструкции холодный верхний храм становится тёплым, зимним. В 1951 году на отремонтированной колокольне была установлена чаша со шпилем.

Настоятели храма

• В 1910-е — 1920-е годы настоятелем храма был епископ Иоанн (Василевский).
• С октября 2002 года до июля 2013 года — настоятелем храма был епископ Никон (до 1999 году епископ Екатеринбургский и Верхотурский).
• С июля 2013 года настоятелем храма является митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий (Иванов)

Фотографии

• Church of the Dormition of the Theotokos in Veshnyaki 12.jpg

  Успенская церковь
  (вид с северо-западной стороны)

• Church of the Dormition of the Theotokos in Veshnyaki 14.jpg

  Успенская церковь
  (вид с юго-восточной стороны)

• Church of the Dormition of the Theotokos in Veshnyaki 10.jpg

  Колокольня храма

Ссылки

• [www.izograf888.ru/history/temples/99-2009-06-27-04-39-25 Полная история Успенской церкви]
• [russian-church.ru/viewpage.php?cat=moscow&page=194 Успенская церковь на russian-church.ru]
• [sobory.ru/article/index.html?object=03363 Успенская церковь на sobory.ru]
• [www.photovao.ru/show_place.php?nnum=78 Фотографии Успенской церкви на photovao.ru]
• Сайт храма www.hram-veshnjaki.ru
• Информация о храме veshnyaki.cerkov.ru

Отрывок, характеризующий Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках

– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.