Ханахара, Цутому
 Цутому Ханахара | |
 | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Цутому Ханахара |
| Гражданство | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Рост |
160 см. |
| Вес |
52-57 кг |
Цутому Ханахара (яп. 花原 勉 Ханахара Цутому?, род. 3.1.1940); префектура Ямагути, Япония — японский борец греко-римского стиля, чемпион Олимпийских игр, призёр Азиатских игр, призёр чемпионата мира, шестикратный чемпион Японии (1960—1965) [1].
Биография
В школе занимался дзюдо. Борьбой начал заниматься поступив в Японский университет спортивных наук.
В 1958 году выступил на чемпионате мира, вошёл в шестёрку сильнейших. В 1960 году завоевал звание чемпиона Японии. В 1962 году стал вице-чемпионом Азиатских игр.
На Летних Олимпийских играх 1964 года в Токио боролся в категории до 52 килограммов (наилегчайший вес). Выбывание из турнира проходило по мере накопления штрафных баллов. Схватку судили трое судей, за чистую победу штрафные баллы не начислялись, за победу по очками при любом соотношении голосов начислялся 1 штрафной балл, поражение по очками при любом соотношении голосов или чистое поражение карались 3 штрафными баллами. Если борец набирал 5 или более штрафных баллов, он выбывал из турнира. Когда оставалось только три борца, они разыгрывали между собой медали (если не встречались в схватках до финального раунда). После начала финальных схваток, борцы могли продолжать выступления имея и более пяти штрафных баллов. Титул оспаривали 18 человек. Цутому Ханахара к финальным схваткам был на втором месте по набранным баллам и победил обоих финалистов, причём тушировав в финале олимпийского чемпиона 1960 года Думитру Пырвулеску.[2]
| Круг | Соперник | Страна | Результат | Основание | Время схватки |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Имре Алкер | 
|
Победа | Туше (0 штрафных баллов) | 4:03 |
| 2 | Армаис Саядов | 
|
Победа | По очкам (1 штрафной балл) | - |
| 3 | Василиос Ганотис | 
|
Победа | По очкам (1 штрафной балл) | - |
| 4 | Мориц Мевис | 
|
Победа | По очкам (1 штрафной балл) | - |
| Финал (матч 1) | Ангел Керезов | 
|
Победа | По очкам (1 штрафной балл) | - |
| Финал (матч 2) | Думитру Пырвулеску | 
|
Победа | Туше (0 штрафных баллов) | 8:19 |
В 1967 году выступил на чемпионате мира и занял третье место.
Почётный профессор Японского университета спортивных наук (англ. Nippon Sport Science University)
Напишите отзыв о статье "Ханахара, Цутому"
Примечания
| ||||||
Отрывок, характеризующий Ханахара, Цутому
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
