Чорлу
Районный центр
Показать/скрыть карты
|
Чорлу (тур. Çorlu) — город и район в провинции Текирдаг (Турция).
История
В древности в этих местах была фригийская колония Тзираллум. Во времена Рима город был переименован в Кенофруриум, именно здесь был убит император Аврелиан в 275 году. Позднее город был важным опорным пунктом, позволявшим Риму (а впоследствии - Византии) контролировать значительные районы Фракии. Когда султан Мурад I завоевал эти места, то приказал срыть римские укрепления. В августе 1511 года в ходе внутриосманских междоусобиц возле находящейся неподалёку деревушки Уграшдере султан Баязид II победил своего сына Селима I. Когда год спустя Селим всё-таки сверг Баязида, то тот умер в Чорлу по пути в изгнание в Дидимотику. Восемь лет спустя в Чорлу умер сам Селим I (оба похоронены в Стамбуле).
Во время Крымской войны в этом регионе были поселены турецкие беженцы, спасавшиеся от русских войск. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов регион был ненадолго оккупирован русскими войсками.
В 1912 году в городе проживало 13,500 турок, 11,100 греков, 1,600 армян и 1,300 евреев.[1]
Во время Первой Балканской войны в Чорлу размещался штаб турецкой армии, в декабре 1912 года город был взят болгарскими войсками. Турция вернула город в июле 1913 года в результате Второй Балканской войны. В ходе войны за независимость Турции город с 1920 по 1922 годы был оккупирован греческими войсками.
Напишите отзыв о статье "Чорлу"
Ссылки
- [www.corlu-bld.gov.tr/ Официальный сайт города]
- [www.corlu.gov.tr/ Официальный сайт района]
Примечания
- ↑ George Sotiriadis: An Ethnological Map Illustrating Hellenism in the Balkan Peninsula and Asia Minor, 1918
|
Это заготовка статьи о Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Административное деление ила Текирдаг
|
Отрывок, характеризующий Чорлу
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
