Чхеидзе, Алексей Александрович

Алексей Александрович Чхеидзе
Имя при рождении:	Отар Асланович Чхеидзе
Род деятельности:	общественный деятель
Место рождения:	Тифлис
Место смерти:	местечко Данки, Серпуховского района Московской области
Отец:	Александр (Аслан) Бегларович Чхеидзе
Мать:	Ольга Александровна Чхеидзе
Награды и премии:

Алексей Александрович (Отар Асланович) Чхеидзе (1927 — 1992) — общественный деятель, автор книги «Записки дунайского разведчика».

Биография

Родился в 1927 году. Его отец Александр (Аслан) Бегларович Чхеидзе до Первой мировой войны работал матросом на рыболовном судне на Каспии и был связан с большевистской организацией Баку, вёл агитацию среди матросов торгового флота, рыбаков, рабочих Баку и Дербента. С началом Первой мировой войны оказался на фронте, был тяжело ранен. После революции служил в конном отряде Серго Орджоникидзе, участвовал в освобождении Дербента и Баку. А когда этот отряд освободил Тифлис, отец остался в столице Грузии. Он работал машинистом на железной дороге. Его мать, Ольга Александровна, работала на станкостроительном заводе имени Кирова в медпункте.

До войны Алексей занимался в драмкружке, изостудии, мотоспортом но главным его увлечением был футбол. Играл он в подростковой команде «Сокол», которую тренировал полузащитник тбилисского «Динамо» Михаил Челидзе.

С началом войны, он всё лето до начала учебного года, проработал на заводе на погрузке снарядов. После начала учебного года, Алексей с другими членами драмкружка, ходили в госпиталь и выступали перед ранеными, читали им газеты и стихи. Тогда же он бросил занятия в изостудии и стал заниматься на курсах рукопашного боя.

Летом 1943 года тбилисские школьники 9—10-х классов начали проходить военную подготовку, изучали оружие, военное снаряжение, тактику — бой в наступлении и т.д., преподавателями были как правило фронтовики которых после ранений направляли обучать военному делу молодежь.

1 сентября 1943 года комсомольцам 1926-27 годов рождения, разрешили подавать заявления и по комсомольской путёвке идти служить на флот. 5 сентября 1943 года, в шестнадцать лет, Алексей в составе отряда из сорока Тбилисских комсомольцев, убыл в Поти. По прибытию в экипаж Черноморского флота, он был распределён, для последующего обучения, в школу специалистов береговой обороны Черноморского флота в Батуми, которую окончил в июне 1944 года и был направлен для дальнейшего прохождения службы в Дунайскую флотилию.

По прибытию в Одессу Алексей попал служить рулевым на деревянном минометном катере №21 на вооружении которого стоял реактивный миномёт. Но практически сразу по прибытию на катер, он написал рапорт о переводе его в морскую пехоту и в конце июля Алексея перевели в 369-й Краснознаменный отдельный Керченский батальон морской пехоты. В составе которого он принимал участие в форсировании Днестровского лимана.

24 августа 1944 года по инициативе командования был сформирован Береговой отряд сопровождения кораблей Дунайской флотилии. В отряд вошли; 369-й батальон морской пехоты, штурмовой отряд под командованием старшего лейтенанта И.Т.Кочкина, две батареи 122-миллиметровых пушек, четыре тяжелые минометные батареи, батарея тяжелых зенитных пулеметов, бронемашина и несколько грузовых машин для быстрой переброски личного состава.

В составе данного отряда Алексей участвовал в боях за Дунай, принимал участие в боевых действиях в Румынии, Болгарии, Венгрии и Австрии. Принимал участие в операциях в составе отряда старшего лейтенанта Виктора Андреевича Калганова. Участвовал в штурме и освобождении Белграда. Во время взятия Будапешта, принимал участие в штурме Королевского дворца в ходе которого получил контузию. Участвовал в освобождении Братиславы. Во время взятия Вены, принимал участие в десанте на Имперский мост.

После освобождения Вены, по приказу командования, 16 апреля 1945 года Алексея вернули в Будапешт, флотилии требовались лоцманы для проводки судов по Дунаю, а у него такой опыт уже был. Задачей была проводка боевых кораблей и военных транспортов с войсками и грузами через разрушенные мосты и минные поля.

В июле 1945 года, катер на котором служил Алексей Чхеидзе подорвался на мине. По другой версии, он подорвался при попытке обезвредить мину. Сам он этого момента не помнил, сказалась частичная потеря памяти. Очнулся через три дня в Братиславе, в госпитале. В общей сложности он получил около сорока осколочных ранений, были повреждены четыре ребра, ключица, ноги, у него не было кистей рук, он плохо слышал, поначалу не мог говорить и месяц провёл с повязкой на глазах. После снятия повязки зрение частично вернулось на один глаз.

В августе 1945 года его направили в госпиталь в Одессу. 25 апреля 1946 года Алексей окончательно потерял зрение. В конце мая его демобилизовали и он уехал домой. Уже тогда он задумался о написании книги о Дунайской флотилии. В 1948 году он приехал в Москву на консультацию к профессору Ченцову, который согласился взяться за операцию, но для этого надо было сперва укрепить глаз, для чего требовались регулярные процедуры течении нескольких лет. На это время он лёг в лечебный интернат для инвалидов Великой Отечественной войны в селе Данки, Серпуховского района Московской области. В интернате, с помощью учеников сельской школы, он начал собирать материал для своей книги и разыскивать своих боевых товарищей. В том же году, в Данковской средней школе, при участии Алексея Чхеидзе, был организован отряд «Поиск». Школьники приходили к нему в интернат и под диктовку Алексея Александровича писали многочисленные запросы, в адресные столы, военкоматы, архивы и даже в загсы. Позднее был организован клуб интернациональной дружбы «Красная гвоздика». Об отряде и Алексее Чхеидзе стали появляться заметки в газетах, сначала в местных; в районной газете «Коммунист», в областной «Ленинское знамя». Потом и в центральных; «Московский комсомолец», «Советский спорт», «Комсомольская правда». В журналах «Советский моряк», «Советский воин», «Пограничник», «Смена», «Огонёк» появились очерки о дунайцах, отрывки из воспоминаний Алексея Александровича. Центральное телевидение организовало большую передачу в разведчиках, в которой принял участие бывший командующий Дунайской флотилией вице-адмирал Георгий Никитич Холостяков, начальник штаба флотилии Аркадий Владимирович Свердлов, командир отряда разведчиков Виктор Андреевич Калганов и Алексей Александрович Чхеидзе. Так же на Всесоюзном радио прошло несколько передач участием Алексея Александровича.

11 октября 1961 года Алексей Александрович потерял слух, далее он мог слышать только с помощью слухового аппарата, который с конца 70-х годов тоже перестал помогать ему. Тогда он разработал своеобразный способ общения, его собеседники «писали» слова и по буквам, пальцем печатными буквами на теменной части его головы, а Алексей Александрович для коррекции восприятия повторял все это вслух.

Художник Геннадий Михайлович Добров нарисовал портрет Алексея Александровича для своей серии «Автографы войны».

В начале 80-х годов многолетний упорный труд был завершен, рукопись была отправлена в редакцию и вскоре была издана книга «Записки дунайского разведчика».

Книга была отмечена поощрительным дипломом на конкурсе им. Н. Островского.

Алексей Александрович Чхеидзе скончался в 1992 году .

Награды

• Медаль «За отвагу»
• Медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• Медаль «За освобождение Белграда»
• Медаль «За взятие Будапешта»
• Медаль «За взятие Вены»
• Орден Отечественной войны I степени ( к 40-летию Победы )
• Знак «Воинская доблесть»
• Венгерская медаль «На память морякам Дунайской флотилии»
• Знак «Ветеран морской пехоты»
• За плодотворную многолетнюю работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи Алексей Александрович Чхеидзе был занесен в книгу Почета Центрального Комитета ЛКСМ Грузии.
• Советский комитет ветеранов войны наградил отряд «Поиск» Данковской средней школы почетным вымпелом, а Алексея Александровича Чхеидзе — дипломом 1-й степени за долголетнюю военно-патриотическую работу с молодежью.

Память

Имя Алексея Александровича Чхеидзе носили пионерские отряды Советского Союза, Болгарии, Венгрии и Югославии. В 1997 году в Данках был создан музей краеведения и народного творчества в котором есть комната боевой славы А.А. Чхеидзе.

Ссылки

• [militera.lib.ru/memo/russian/chheidze/index.html Чхеидзе А. А. Записки дунайского разведчика.]
• [militera.lib.ru/prose/russian/strehnin_uf2/index.html Стрехнин, Юрий Федорович - Разведку ведет отряд Бороды.]

Литература

• Чхеидзе А. А. Записки дунайского разведчика. — 2. — М.: Молодая гвардия, 1984. — 174 с. — (Летопись Великой Отечественной). — 100 000 экз.
• Стрехнин Ю. Ф. Разведку ведёт отряд Бороды.

Отрывок, характеризующий Чхеидзе, Алексей Александрович

– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.