Шадов, Фридрих Вильгельм фон

Фридрих Вильгельм фон Шадов
Влияние на:	Эдуард Бендеман Теодор Гильдебрандт Юлиус Гюбнер Франц Иттенбах Карл Фридрих Лессинг Карл Фердинанд Зон Генрих Фердинанд Гофман

Фридрих Вильгельм фон Шадов (нем. Friedrich Wilhelm von Schadow; 6 сентября 1788, Берлин — 19 марта 1862, Дюссельдорф) — немецкий художник. Вместе с представителем назарейцев Петером фон Корнелиусом основал Дюссельдорфскую художественную школу.

Биография

Фридрих Вильгельм Шадов — сын скульптора Иоганна Готфрида Шадова. Свои первые уроки в искусстве он получил от отца. В 20 лет Фридрих Вильгельм поступил в Берлинскую академию художеств и обучался там у Фридриха Георга Вейча и Карла Вильгельма Ваха. В 1806 году портрет Юлии Цельтер работы Шадова принял участие в крупной академической выставке. Дочь Карла Фридриха Цельтера предстала на портрете в образе святой Сесилии в стиле Джона Флаксмана. В 1806—1807 годах Шадов находился на службе в прусской армии.

Успешно окончив Академию, Фридрих Вильгельм вместе со своим братом скульптором Рудольфом Шадовом отправился в Италию. Там он познакомился с датским скульптором Бертелем Торвальдсеном, а через него вошёл в круг художников, вращавшихся вокруг Каролины фон Гумбольдт. Творчество назарейцев Петера фон Корнелиуса, Фридриха Овербека, Филиппа Фейта и Карла Вильгельма Ваха произвело на Шадова большое впечатление, и он решил присоединиться к этой группе в 1813 году.

В 1814 году под влиянием Фридриха Овербека Шадов перешёл в католичество. Во время своего пребывания в Риме Шадов писал преимущественно монументальные полотна на религиозную тематику в академически-классицистском стиле. В 1816—1818 годах вместе с Корнелиусом, Овербеком и Фейтом Шадов принимал участие в оформлении виллы Бартольди. Летом 1819 года по просьбе Карла Фридриха Шинкеля Шадов вернулся в Берлин, где получил звание доцента в Берлинской академии художеств.

В 1820 году Шадов женился на Шарлотте фон Грошке, дочери придворного врача Иоганна Готлиба фон Грошке. В браке родились дочь София, ставшая впоследствии супругой Рихарда Газенклевера, и сын Иоганн Готфрид Рудольф Шадов, ставший впоследствии генерал-лейтенантом прусской армии.

В 1822—1825 годах Шадов руководил в Берлине большой мастерской, где благодаря покровительству короля обучалось много учеников. В конце 1825 года Шадов закрыл мастерскую и был назначен прусским министром под делам культов Карлом фон Штейном цум Альтенштейном директором Дюссельдорфской академии художеств, став преемником Петера фон Корнелиуса. Спустя несколько лет в Дюссельдорф прибыли самые талантливые его ученики, среди которых были Эдуард Бендеман, Теодор Гильдебрандт, Юлиус Гюбнер, Франц Иттенбах, Генрих Гофман, Карл Фридрих Лессинг и Карл Фердинанд Зон, что способствовало становлению Дюссельдорфской художественной школы.

В 1857 году накануне своего 69-го дня рождения Шадова разбил удар, от которого он уже не сумел оправиться. Спустя два года Шадов сложил все свои полномочия и удалился из общественной жизни.

Литература

• Шадов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Фридрих Вильгельм фон Шадов
• [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=118748181 Шадов, Фридрих Вильгельм фон] в Немецкой национальной библиотеке
• [slovari.yandex.ru/Фридрих%20Вильгельм%20Шадов/Европейское%20искусство/Шадов,%20Фридрих%20Вильгельм%20фон/ Европейское искусство: Живопись. Скульптура. Графика: Энциклопедия: В 3 т. — М.: Белый город, 2006.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2873 дня))

Отрывок, характеризующий Шадов, Фридрих Вильгельм фон

– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.