Шевелёво (платформа)
Платформа Шевелёво Выборгское направление | |
| Октябрьская железная дорога | |
| Отделение ж. д.: |
Санкт-Петербургское отделение |
|---|---|
| Дата открытия: | |
| Прежние названия: |
Платформа «73 км» |
| Количество платформ: |
2 |
| Количество путей: |
2 |
| Тип платформ: |
2 боковые |
| Форма платформ: |
прямые |
| Тарифная зона: |
8 |
| Код в АСУЖТ: |
[osm.sbin.ru/esr/esr:039528 039528] |
| Код в «Экспресс-3»: |
2005939 |
Шевелёво — железнодорожная платформа Октябрьской железной дороги на участке Санкт-Петербург — Выборг.
Платформа «73 км»[1] появилась здесь в середине 1980-х, новое название неожиданно получила в конце 1990-х в честь заведующего отделом поэзии ленинградского журнала «Аврора» Александра Шевелёва[2]. Изначально платформы были совсем короткими (1 вагон по направлению на Выборг и 2 вагона в обратном направлении), в середине 1990-х обе платформы продлили до 5 вагонов. В 2008—2009 годах, в связи с предстоящим запуском по линии «Санкт-Петербург — Выборг» высокоскоростных поездов, практически все платформы Выборгского хода были реконструированы, в том числе и платформа Шевелёво: она была продолжена на полную длину поезда, на платформе появились заграждения.
Платформа возникла после того, как район финских посёлков Ластиккала (фин. Lastikkala) и Кангасненя (фин. Kangasnenä) был застроен новыми дачными поселениями.
Напишите отзыв о статье "Шевелёво (платформа)"
Примечания
Ссылки
- [kannas.nm.ru/vyborg_district2.htm#Kanneljarvi История селений Карельского перешейка]
- [nlr.atspace.com/Mappi/KarjalanKannas/KarjalanKannas.html Карта с финскими названиями селений Карельского перешейка]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Это заготовка статьи о станции железной дороги. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Выборгском районе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шевелёво (платформа)
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
