Шорников, Александр Сергеевич

Александр Сергеевич Шорников
Дата рождения	31 октября 1912(1912-10-31)
Место рождения	город Вязники, Владимирская губерния, Российская империя
Дата смерти	18 ноября 1983(1983-11-18) (71 год)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация дальнего действия (род сил)
Годы службы	1942—1957
Звание	подполковник
Часть	1-я транспортная авиационная дивизия
Награды и премии
В отставке	старший инженер в Министерстве гражданской авиации

Александр Сергеевич Шорников (31 октября 1912, Вязники, Владимирская губерния — 18 ноября 1983, Москва) — командир корабля 1-й авиационной транспортной дивизии авиации дальнего действия (Главное командование ВВС Красной Армии), подполковник, Герой Советского Союза.

Биография

Родился в семье русского рабочего. Окончил школу ФЗУ, работал на фабрике. В 1933 году окончил авиационную школу пилотов ГВФ в Тамбове. Работал лётчиком в Грузинском управлении ГВФ.

С июня 1941 — участник Великой Отечественной войны. Летал в качестве командира корабля в Харьковской, а затем Киевской авиационной группе особого назначения ГВФ на самолёте ПС-84. Авиагруппа выполняла боевые задания в интересах Южного, затем Юго-Западного и Сталинградского фронтов днём и ночью, в любых метеорологических условиях.

К 16 октября 1941 года совершил 170 боевых вылетов с общим налётом 254 часа; перевёз на самолете свыше 100 тонн боеприпасов и других грузов военного назначения, 28 раненых и 508 бойцов и командиров Красной армии. Кроме того, совершил 8 ночных вылетов в глубокий тыл противника с задачей выброса парашютистов и листовок. Приказом по Юго-Западному фронту был награждён орденом Красного Знамени.

С 1942 года — в рядах Красной Армии. К 31 июля 1942 года капитан А. С. Шорников в ходе выполнения боевых заданий налетал днём 575 часов, перевозя оружие, боеприпасы, раненых, бойцов и командиров. Ночью совершил 57 боевых вылетов с налётом 260 часов, переправив за это время в тыл противника 175 десантников, листовки и грузы специального назначения. Приказом по Сталинградскому фронту был награждён вторым орденом Красного Знамени.

В январе 1943 года А. С. Шорников в составе группы советских лётчиков и авиаспециалистов 1-й транспортной авиационной дивизии был командирован в Великобританию для освоения и перегонки в СССР бомбардировщиков Armstrong Whitworth A.W.41 «Albermarle». Маршрут перегонки проходил на большой высоте из Шотландии через Северное море, Данию, Норвегию, Швецию и Балтийское море (в зоне действий истребителей противника). В ночь с 2 на 3 марта 1943 года с авиабазы Эррол в районе города Данди вылетел первый экипаж: пилот капитан А. С. Шорников, штурман лейтенант П. Н. Якимов, радист лейтенант А. А. Вердеревский и борттехник Г. И. Галактионов. После девяти часов полёта самолёт совершил посадку на Внуковском аэродроме.

Летом и осенью 1943 капитан А. С. Шорников со своим экипажем в составе полка обеспечивал подготовку к Тегеранской конференции глав СССР, Великобритании и США (28 ноября — 1 декабря 1943), перевезя в Иран большое количество офицеров и солдат Красной Армии, представителей посольств, разведчиков, групп обеспечения, переводчиков, а также различных необходимых для этой цели грузов.

В январе 1944 экипажу А. С. Шорникова (второй пилот Б. Т. Калинкин, штурман П. Н. Якимов, борттехник И. Г. Галактионов, радист Н. С. Вердеревский) была поручена переброска в Югославию советской военной миссии во главе с генерал-лейтенантом Н. В. Корнеевым. Самолёт С-47 17 января вылетел по маршруту Москва — Астрахань — Тегеран — Каир — Бизерта — Бари, но из-за погодных, технических и организационных проблем посадка в Бари была осуществлена лишь к началу февраля. Затем советская военная миссия из Бари была доставлена в Дрвар, где находился Верховный штаб НОАЮ. До конца мая 1944 экипаж А. С. Шорникова совершал полёты в различные районы Югославии, доставляя частям НОАЮ боеприпасы, вооружение, медикаменты, вывозя обратными рейсами раненых и больных партизан. Когда Верховный штаб НОАЮ подвергся нападению крупных сил германских десантных подразделений, экипаж майора А. С. Шорникова 4 июня 1944, совершив посадку в горах на площадку крайне малых размеров, за два рейса вывез в Бари руководящий состав штаба во главе с маршалом Тито и членов военных миссий.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1944 года за умелое выполнение специальных заданий командования, отвагу и мужество, проявленные в ходе их выполнения, майору Шорникову Александру Сергеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда» (№ 3930).

С июля 1944 и до окончания войны летал в небе Югославии в составе авиационной группы особого назначения под командованием Героя Советского Союза генерал-майора В. И. Щелкунова, обеспечивая боевую деятельность Народно-освободительной армии Югославии.

После войны продолжал службу в ВВС, был заместителем командира полка военно-транспортной авиации. В 1953 окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы, в 1957 — Центральные лётно-тактические курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС) ВВС.

В 1957 уволен в запас в звании подполковника. Жил в Москве, работал старшим инженером в Министерстве гражданской авиации.

Похоронен в городе Вязники.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (№ 3930) Героя Советского Союза (20.6.1944);
• орден Ленина (20.6.1944);
• три ордена Красного Знамени (6.11.1941; 30.8.1942; 30.12.1956);
• орден Красной Звезды (3.11.1953);
• медали;
• орден Народного героя Югославии.

Память

Одна из улиц в городе Вязники названа именем А. С. Шорникова.

Литература

• Голованов А. Е. 1944. Помощь югославским партизанам // [militera.lib.ru/memo/russian/golovanov_ae/36.html Дальняя бомбардировочная… Воспоминания Главного маршала авиации 1941—1945]. — М.: Центрополиграф, 2007. — С. 488-499. — (Без купюр). — ISBN 978-5-9524-3033-4.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13229 Шорников, Александр Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Шорников, Александр Сергеевич

– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.