Шушарин, Владимир Павлович

Владимир Павлович Шушарин
Дата рождения:	1 мая 1924(1924-05-01)
Место рождения:	Челябинск
Дата смерти:	20 октября 1999(1999-10-20) (75 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	История Венгрии, славяноведение, медиевистика, источниковедение, историография
Место работы:	Институт славяноведения и балканистики РАН
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет

Владимир Павлович Шушарин (1 мая 1924, Челябинск, РСФСР — 20 октября 1999, Москва, Россия) — советский и российский историк—медиевист, доктор исторических наук, профессор, угровед.

Биография

После завершения обучения в средней школе, он был призван на войну и воевал в Великую Отечественную войну парашютистом-десантником. В 1947 г. демобилизовался в звании сержанта. После армии поступил на исторический факультет Московского университета (был закреплён за кафедрой истории средних веков), там же прошёл аспирантуру. В 1956 г. кандидатская диссертация была защищена по тематике крестьянских восстаний в Венгрии в средние века.

Короткое время работал в Фундаментальной библиотеке АН СССР. После чего в 1957 г. поступил на работу в Институт истории АН СССР. После его реорганизации, он с 1968 г. и до самой смерти проработал в Институте славяноведения и балканистики научным сотрудником. Являлся главным редактором и соавтором трёхтомного издания «История Венгрии» (1971—1972). Докторскую диссертацию защитил в 1991 г. по теме «Венгерский народ в IX—XVII вв.: Проблемы этнического развития, социально-экономической и внешнеполитической истории».

Основными научными интересами являлись история Венгрии и Словакии в средние века, русско-венгерские отношения, историография и источниковедение по Древней Руси.

Научные работы

Монографии

• Исламов Т. М., Пушкаш А. И., Шушарин В. П. Краткая история Венгрии. — М.: Наука, 1991. — 608 с.
• Мургулия М. П., Шушарин В. П. Половцы, Грузия, Русь и Венгрия в ХІІ-ХІІІ веках. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1998. — 334 с.
• Шушарин В. П. Крестьянская война 1514 года в Венгрии. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1994. — 253 с.
• Шушарин В. П. Крестьянское восстание в Трансильвании (1437—1438 гг.). — М.: АН СССР, 1963. — 226 с.
• Шушарин В. П. Ранний этап этнической истории венгров. Проблемы этнического самосознания. — М.: РОССПЭН, 1997. — 512 с.
• Шушарин В. П. Современная буржуазная историография Древней Руси. — М.: Наука, 1964. — 304 с.

Статьи

• Виноградова А. И., Мельников Г. П., Шушарин В. П. К проблеме становления этнического самосознания словаков // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. — М.: Наука, 1989. — С. 233—244.
• Шушарин В. П. Венгерское крестьянство в 40-е годы XV — первой половине XVI в. // История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. — М.: Наука, 1986. — Т. 2. — С. 399—407.
• Шушарин В. П. Венгерское крестьянство в середине XIII — 30-х годах XV в. // История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. — М.: Наука, 1986. — Т. 2. — С. 201—210.
• Шушарин В. П. Древнерусское государство в западно- и восточноевропейских средневековых памятниках // Древнерусское государство и его международное значение. — М.: Наука, 1965. — С. 420—452.
• Шушарин В. П. Идеология крестьянской войны 1514 года в Венгрии // Вопросы истории. — 1962. — № 6.
• Шушарин В. П. Королевство Венгрия и Трансильвания во время войны османов с Габсбургами // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1998. — Ч. I. — С. 29—49.
• Шушарин В. П. О сущности и формах современного норманизма // Вопросы истории. — 1960. — № 8. — С. 65—93.
• Шушарин В. П. Против фальсификации истории Киевской Руси // Вопросы истории. — 1961. — № 12. — С. 182—183.
• Шушарин В. П. Русско-венгерские отношения в IX веке // Международные связи России до XVII века. — М.: АН СССР, 1961. — С. 131—180.
• Шушарин В. П. Русское государство и Трансильванское княжество в пер­вой половине XVII в. // Связи России с народами Балканского полуострова (первая половина XVII в.). — М.: Наука, 1990. — С. 68—93.
• Шушарин В. П. Свидетельства письменных памятников королевства Венгрии об этническом составе населения Восточного Прикарпатья первой половины XIII века // История СССР. — 1978. — № 2. — С. 38—53.
• Шушарин В. П. Трансильвания в войне против империи Габсбургов // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1998. — Ч. I. — С. 88—96.
• Шушарин В. П. Трансильвания в завершающий период Тридцатилетней войны // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1998. — Ч. I. — С. 175—179.
• Шушарин В. П. Трансильвания в соперничестве Османской империи и Габсбургов (1648 — 50-е гг.) // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1998. — Ч. I. — С. 225—233.
• Шушарин В. П. Условия развития этнического самосознания словаков в XV веке: этнические ситуации // Этническое самосознание славян в XV столетии. — М.: Наука, 1995. — С. 113—123.
• Шушарин В. П. Христианизация венгров // Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. — М.: Наука, 1988. — С. 159—186.
• Шушарин В. П. Этническая история Восточного Прикарпатья IX—XII вв. // Становление раннефеодальных славянских государств. — К.: Наукова думка, 1972. — С. 166—179.

Переводы

• Ассады И. История венгерского крепостного крестьянства / Пер. с венг. В. П. Шушарина. — М.: Иностранная литература, 1956. — 362 с.
• Деяния мадьяр Анонима / Пер. с венг. В. П. Шушарина. (не издано)
• Туроци Я. Хроника венгров / Пер. с венг. В. П. Шушарина. (не издано)

Литература

• Венгры и их соседи по Центральной Европе в Средние века и Новое время: Памяти Владимира Павловича Шушарина / Отв. ред. А. С. Стыкалин. — М.: Институт славяноведения и балканистики, 2004. — 342 с.
• Институт славяноведения и балканистики. 50 лет / Отв. ред. М. А. Робинсон. — М.: Индрик, 1996. — 424 с.
• Стыкалин А. С. О Владимире Павловиче Шушарине // Средние века. — М.: Наука, 2001. — Вып. 62. — С. 321—324.
• Стыкалин А. С. Памяти Владимира Павловича Шушарина // Новая и новейшая история. — 2000. — № 2. — С. 249—250.
• Стыкалин А. С. Памяти Владимира Павловича Шушарина // Славяноведение. — 2000. — № 2. — С. 123—125.

Ссылки

• [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=506:2011-01-23-21-16-11&catid=19:2009-08-05-10-51-58&Itemid=27 Сотрудники Института — участники Великой Отечественной войны] // Сайт Института славяноведения РАН

Отрывок, характеризующий Шушарин, Владимир Павлович

– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.