Эрзянь Мастор
 | |
| Тип |
2 раза в месяц |
|---|---|
| Формат |
1 печатный лист |
|
| |
| Издатель |
Мордовский республиканский общественный Фонд спасения эрзянского языка |
| Главный редактор |
Евгений Четвергов |
| Основана | |
| Цена |
свободная |
| Главный офис |
430000 Саранск, ул. Коммунистическая, д. 33, кор. 3, ком. 113 |
| Тираж |
2 000 экз. |
|
| |
| Сайт: [erzia.saransk.ru/ «Эрзянь Мастор»] | |
«Эрзянь Мастор» (рус. «Страна Эрзян») — независимая общественно-политическая эрзянская газета , издаваемая в Саранске. Публикации газеты выходят на эрзянском и русском языках.
Содержание
История создания
Учреждена 20 сентября 1994 года Мордовским республиканским общественным Фондом спасения эрзянского языка имени Анатолия Рябова (первоначальное название фонда). Первый редактор — А. М. Шаронов, тогда доцент МГУ им. Н. П. Огарёва. После выхода двух номеров редактором газеты стала Маризь Кемаль, поэтесса, ответственный секретарь эрзянского детского журнала «Чилисема». Под её руководством вышел один номер газеты.
С декабря 1994 года и по настоящее время главным редактором газеты «Эрзянь Мастор» является Евгений Четвергов (Нуянь Видяз), к.с.н., доцент МГУ им. Н. П. Огарёва.
Тематика публикаций
Основная тематика публикаций газеты: проблемы сохранения эрзянского языка и литературы, пропаганда культуры финно-угорских народов, национальная политика, история и религия. Многие читатели газеты живут далеко в диаспорах, тем самым оторваны от исторической родины, и именно «Эрзянь Мастор» делится свежей информацией о события проходящих в Мордовии и местах компактного проживания эрзян. Кроме этого, в материалах газеты отражаются аналитические материалы по состоянию эрзянского и мокшанского языков, и методов сохранения и национальной идентификации данных народов.
Корреспонденты и сотрудничество
Редакция газеты состоит из собственных корреспондентов со всей страны. С первого номера заявили о себе, определив идейную направленность издания, Аношонь Тумай (Николай Аношкин) из Лукоянова Нижегородской области, Маризь Кемаль (Раиса Кемайкина), Раиса Щанскина (Саранск). Вскоре в «Эрзянь Мастор» были опубликованы «Письма далекого друга» Ореста Ткаченко, доктора-филолога, члена-корреспондента Украинской академии наук из Киева. Вслед за ним оценил значимость издания другой киевлянин — Ожомасонь Кирдя (Ростислав Мартинюк). В «Эрзянь Мастор» стал публиковаться Алексей Лежиков, дипломат, журналист-международник из Москвы. Несколько позднее начали активно сотрудничать Николай Ревизов, известный в Мордовии фотохудожник и поэт; и Иван Ефимов, доцент МГУ им. Н. П. Огарёва. Большую информационную помощь оказывает газете Эрюш Вежай (Борис Ерюшов), самарский эрзянин из Мурманской области, моряк и поэт-любитель. Постоянно печатается на страницах газеты Мария Биушкина, кандидат филологических наук (Москва). Поддерживает связь с редакцией газеты член Союза писателей России Тимофей Тимин.
Печатаются в газете Калаганонь Керяз (Петр Рябов), Константин Прокаев, Алексей Куприянов (Пенза), Дригань Толай (Анатолий Осипов) из Самары, Михаил Безаев и Терушань Сергу из Нижнего Новгорода, Петр Еказаков, Григорий Батаев, Татьяна Ковалёва (Саранск), Александр Трифонов (Москва).
«Эрзянь Мастор» активно сотрудничает с представителями финно-угорских общественных организаций (Марий Эл, Коми, Удмуртии, Ханты-Мансийского автономного округа, а также Эстонии, Финляндии и Венгрии).
Тираж и регионы распространения
С января 1999 года «Эрзянь Мастор» выходит два раза в месяц в четыре полосы формата А3. Число подписчиков постоянно менялось по годам. Тираж доходил до 6000[1]. В последнее время — в пределах двух тысяч. Это напрямую зависит от финансовых возможностей и методом доставки до читателя. Газета распространяется методом «сетевой подписки» на территории России, в местах компактного проживания эрзянского населения:
Финансирование газеты
Газета «Эрзянь Мастор» издаётся на общественных началах, поэтому нуждается в материальной помощи. Издание не финансируется органами власти Мордовии из-за оппозиционной критики в решении национальных вопросов в республике.
Попытки прекращения деятельности газеты через суд
Верховный суд и прокурор Республики Мордовия 23 июля 2007 года подали заявление о прекращении деятельности газеты «Эрзянь Мастор». Главным доводом прекращения издания газеты было указано — «публикация материалов, в которых, по мнению прокуратуры, присутствуют факты и признаки экстремизма». Судебные тяжбы продолжались более 2 лет, за это время было проведено несколько лингвистических экспертиз несколькими независимыми экспертами: ГУ НИИ Гуманитарный институт при Правительстве РМ, филологический факультет Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, а также специалистами Казанского университета. Панфинно-угристские активисты и СМИ направили открытое письмо президенту В. В. Путину с просьбой «остановите расправу с „Эрзянь Мастор“»[2]. Количество подписавшихся под обращением было около тысячи человек.
25 августа 2009 года была поставлена точка Верховным Судом Российской Федерации. Рассмотрев заявление прокурора Республики Мордовия суд под председательством судьи Кнышева В. П. не удовлетворил заявление и оставил в силе решение Верховного Суда Республики Мордовия от 30 июня 2009 года о том, что в газете не содержатся публикации экстремистской направленности[3].
Напишите отзыв о статье "Эрзянь Мастор"
Ссылки
- [erzia.saransk.ru/ Электронная версия газеты]
- [www.demos-center.ru/news/19524.html Участники финно-угорского движения попросили Владимира Путина остановить расправу над газетой «Эрзянь Мастор»]
- [svoboda.org/programs/hr/2003/hr.072203.asp О Правах человека с редактором «Эрзянь Мастор»]
Примечания
- ↑ Пресса Мордовии: вековая летопись родного края / [сост.: Ю. А. Мишанин, А. Ф. Столяров]. — Саранск, 2006. —280 с. — К 100-летию периодической печати Мордовии.
- ↑ [erzianj-jurnal.livejournal.com/62561.html?page=5#comments Открытое письмо Президенту РФ от финно-угорских журналистов]
- ↑ [www.supcourt.ru/arxiv_out/TEXT.PHP?id_text=136199&i1text Определение верховного суда]
Отрывок, характеризующий Эрзянь Мастор
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
