Юдин, Эрик Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Э. Г. Юдин»)
Перейти к: навигация, поиск
Эрик Григорьевич Юдин
Дата рождения:

1930(1930)

Дата смерти:

1976(1976)

Школа/традиция:

Московский методологический кружок

Значительные идеи:

деятельность, методология

Э́рик Григо́рьевич Ю́дин (19301976) — российский философ, методолог. Активный член и один из лидеров Московского методологического кружка в первой половине 1960-х гг., затем один из пионеров движения системных исследований в стране, сооснователь научной школы «Философия и методология системных исследований».

Основными научными интересами Юдина были: природа и особенности современного методологического знания как специфического типа рефлексии над наукой; системный подход; оригинально понимаемая им категория деятельности в философии и науке.





Жизнь и деятельность

Уроженец Москвы (вырос в одной семье с младшим братом Б. Г. Юдиным, впоследствии философом и членом-корреспондентом РАН). Окончил Московский юридический институт, аспирантуру Московского городского педагогического института им В. П. Потёмкина (1955), защитил кандидатскую диссертацию по философии. Был распределён преподавателем философии в Томский государственный педагогический институт.

Осенью 1956 года выступил на партийном отчётно-перевыборном собрании, «внёс предложение улучшить информацию о партийной и государственной жизни (имея в виду венгерские события осени 1956 года …) и <…> предложил, чтобы вышестоящие партийные органы — райком и горком — систематически информировали о своей работе первичные партийные организации»[1], за что был исключён из КПСС, а при попытке поехать в Москву, чтобы добиться пересмотра решения об исключении — арестован и осуждён (весна 1957 года) на 10 лет заключения за «антисоветскую пропаганду и агитацию».

В 1960 году был освобождён досрочно (без снятия судимости), вернулся в Москву, где был вынужден трудиться прессовщиком на заводе. В то же время Юдин познакомился с Г. П. Щедровицким и начинает активно участвовать в семинарах Московского методологического кружка.

Затем поступил на работу в философскую редакцию издательства «Советская энциклопедия», где участвует в подготовке «Философской энциклопедии» по гносеологической (эпистемологической) и философско-научной тематике. Юдин стал одним из лидеров зарождающихся в стране системных исследований, участвует (1962 год, совместно с Щедровицким и В. Н. Садовским) в организации Междисциплинарного семинара по структурно-системным методам анализа в науке и технике при Комиссии по кибернетике АН СССР (или Научном совете по комплексной проблеме «Кибернетика» при Президиуме АН СССР, которым руководил А. И. Берг), планировал несостоявшуюся конференцию «Проблемы исследования систем и структур» (1965).

В 1965—1966 годах Юдин отдалился от ММК. В 1970-х годах, работая в Институте истории естествознания и техники АН СССР и руководя системным семинаром при институте, Юдин, совместно с Садовским и И. В. Блаубергом инициировал создание ежегодника «Системные исследования», ставшего затем наиболее авторитетным в СССР изданием по системной проблематике. Впоследствии основанное этими тремя учёными направление получило признание как научная школа «Философия и методология системных исследований».

Основные труды

Работы периода участия в ММК

  • Алексеев Н. Г., Юдин Э. Г. Проблемы диалектического материализма в работах советских философов // Вопросы философии. — 1964. — № 12. — С. 149—162.
  • Щедровицкий Г. П., Юдин Э. Г. [www.fondgp.ru/gp/biblio/rus/16 О применении понятия управления в психологических и педагогических исследованиях] // Вопросы активизации мышления и творческой деятельности учащихся. Тезисы докладов на межвузовской конференции : Сб. — М., 1964.
  • Лефевр В. А., Щедровицкий Г. П., Юдин Э. Г. [www.fondgp.ru/gp/biblio/rus/29 «Естественное» и «искусственное» в семиотических системах] // Проблемы исследования систем и структур. Материалы к конференции : Сб. — М., 1965.
  • Щедровицкий Г. П., Юдин Э. Г. [www.fondgp.ru/gp/biblio/rus/37 Педагогика и социология. Сообщение I] // Новые исследования в педагогических науках. Вып. 7 (?) : Сб. — М., 1966.
  • Щедровицкий Г. П., Лефевр В. А., Юдин Э. Г. Анализ связей управления в социальных структурах и деятельности // (Место публикации не установлено). — 1966.

Основные работы последнего десятилетия жизни

  • Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности. — М., 1968.
  • Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Системный подход в современной науке // Проблемы методологии системных исследований. — М., 1970. — С. 7—48.
  • Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. — М., 1973.
  • Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Systems theory. Philosophical and methodological problems. — М., 1977.
  • Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Философский принцип системности и системный подход // Вопросы философии. — 1978. — № 8. — С. 29—52.
  • Юдин Э. Г. [sovphil.narod.ru/filos_science/filos_science019.rar Системный подход и принцип деятельности: Методологические проблемы современной науки]. — М.: Наука, 1978. — 391 с.
  • Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. — М.: УРСС, 1997. — 444 с.

Источники

  • Юдин Б. Г. [www.fondgp.ru/gp/personalia/1950/19 Юдин Эрик Григорьевич] // ММК в Лицах. — М., 2006.
  • Юдин Эрик Григорьевич (некролог) // Системные исследования. Ежегодник 1976. — М., 1977. — С. 185.
  • Томские заморозки хрущёвской оттепели (Сборник документов и материалов) / Ред. Ю.В. Куперт, Л.Н. Приль; Составитель Л.Н. Приль - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2010. - 302 с.

Напишите отзыв о статье "Юдин, Эрик Григорьевич"

Примечания

  1. Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. — М.: УРСС, 1997. — С. 412. — 444 с.


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Юдин, Эрик Григорьевич

– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.