Югорский полуостров

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

</tt> </tt> </tt>

Югорский полуостров
69°28′ с. ш. 61°31′ в. д.69.467° с. ш. 61.517° в. д. / 69.467; 61.517
Омывающие акватории	Баренцево море, Карское море
Площадь	~ 18 тыс, км²
Наивысшая точка	423 м
Страна	Россия Россия
Югорский полуостров

Юго́рский полуо́стров — крупный полуостров на крайнем северо-востоке Европы, между Баренцевым и Карским морем, в Ненецком автономном округе Архангельской области России.

География

Площадь полуострова — около 18 тыс. км². В основном территория Югорского полуострова представляет волнистую равнину (высотой до 200 м). Здесь широко развиты морские (в прибрежных районах) и ледниковые отложения. Центральная часть полуострова занята кряжем Пай-Хой (наивысшая точка — гора Мореиз, 423 м над уровнем моря).

Климат

Климат на полуострове субарктический. Зима здесь продолжительная (до 7 месяцев), лето короткое и прохладное (средняя температура января −20 °C, июля +7 °C). Осадков выпадает около 300 мм в год. Крупнейшая река полуострова — Большой Ою.

Флора и фауна

Из растений на полуострове преобладают моховые, лишайниковые и полигональные тундры (в полигональных тундрах растительный покров образует сетку из многоугольников или колец).

Населённые пункты

На севере полуострова расположен порт Амдерма. Плотность населения невелика. Коренное население — ненцы, проживают также и русские.

История изучения

Первые научные исследования Югорского полуострова выполнила научно-исследовательская экспедиция под руководством Э. К. Гофмана (1847—1850) в 1848 году. Экспедиция открыла и нанесла на карту кряж Пай-Хой, составив его геологическое и биологическое описание; при этом Гофман проехал на оленях через тундру вдоль северного склона Пай-Хоя от горы Константинов Камень (самая северная вершина Полярного Урала) до пролива Югорский Шар, а затем, обогнув кряж у моря и обследовав его южный склон, пересёк его по долине нижнего притока Кары и вышел к юго-восточному краю кряжа. В Академию наук участники экспедиции доставили с Югорского полуострова образцы горных пород и минералов, гербарии, этнографические материалы. Результаты экспедиции были изложены в двухтомном труде «Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой» (написан совместно Гофманом и участником экспедиции, астрономом М. А. Ковальским).

Литература

• Вехов Н. В.  [www.ras.ru/publishing/nauka.aspx?ID=5a4e7434-9065-4fb9-8def-63dcce1dead2 Первооткрыватель Урала] // Наука в России. — 2014. — № 1 (199). — С. 40—45.
• Гофман Э. К.  Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой. Т. 2. — СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1856. — 376 с.
• Гофман Э. К.  Об гипсометрических отношениях хребта Уральского. — СПб., 1860.
• Ковальский М. А.  Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой. Т. 1. — СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1853. — 384 с.
• Магидович И. П., Магидович В. И.  Очерки по истории географических открытий. Т. 4. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). 3-е изд. — М.: Просвещение, 1985. — 335 с.

Отрывок, характеризующий Югорский полуостров

– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».