135 mm/45 OTO/Ansaldo Mod. 1937/1938

135-мм/45 корабельная пушка Mod. 1937/1938

135 mm/45 Model 1937/1938
135-мм орудия на лёгком крейсере «Сципионе Африкано»
История производства
Разработано:	1938
Годы производства:	1940—1943
Производитель:	OTO Ansaldo
История службы
Годы эксплуатации:	с 1938
Состояло на вооружении:	Королевские ВМС Италии Италия Италия
Войны и конфликты:	Вторая мировая война
Характеристики орудия
Калибр, мм:	135
Длина ствола, мм/калибров:	6075/45
Объём каморы, дм³:	16
Тип затвора:	горизонтально-клиновой
Масса ствола с затвором, кг:	6010
Масса снаряда, кг:	32,7
Начальная скорость снаряда, м/с:	825
Принцип заряжания:	раздельно-гильзовое
Скорострельность, выстрелов в минуту:	6
Характеристики артустановки
Общая масса АУ, кг:	105 000 (трёхорудийная) 42 000 (двухорудийная)
Расстояние между осями орудий, мм:	740 (трёхорудийная) 1 330 (двухорудийная)
Угол подъёма ствола, °:	-7/+45
Максимальная скорость горизонтального наведения, °/с:	10
Максимальная дальность стрельбы, м:	19 600 (+45°)
Бронирование:	до 120 (трёхорудийная) до 20 (двухорудийная)

135 mm/45 OTO/Ansaldo Mod. 1937/1938 — 135-миллиметровое корабельное артиллерийское орудие, разработанное и производившееся в Италии. Состояло на вооружении Королевских ВМС Италии. Предназначалось для вооружение линейных кораблей типа «Андреа Дориа», лёгких крейсеров типа «Капитани Романи» и «Этна», а также эскадренных миноносцев типа «Команданти Медалье д’Оро». Считалось одним из лучших морских орудий итальянского флота в период Второй мировой войны.

Конструкция

135-мм орудие было разработано в противовес 138,6-мм пушке Model 1929 французских контр-миноносцев, в сравнении с которым принятая на итальянских эсминцах 120-мм пушка выглядела слишком слабой. Ствол орудия состоял из внутренней трубы, кожуха и кольца с фиксатором. Затвор горизонтально-клиновой, тормоз отката гидравлический, заряжание раздельно-гильзовое. Теоретически обеспечивалось заряжание при любых допустимых углах возвышения, но при угле более +30° не хватало энергии прибойников, работавших за счёт отдачи, поэтому заряжать орудие можно было только вручную, что резко снижало темп стрельбы. По сравнению со 120-мм орудием разработчики значительно снизили начальную скорость снаряда, с 950 м/с до 825 м/с, что заметно повысило кучность стрельбы и живучесть ствола. Каждое орудие в башенных установках размещалось в собственной люльке и могло быть наведено в вертикальной плоскости, отдельно от других.

Орудийные установки

Итальянский флот использовал два типа башенных орудийных установок — Mod. 1937 и Mod. 1938. Кроме того, планировалось разместить одиночные щитовые установки на новых эсминцах, но ни один из них не вошел в строй. Первыми получили новые орудия линкоры типа «Андреа Дориа», проходившие обширную модернизацию в 1937—1940 годах. Хотя их предшественники, линкоры типа «Конте ди Кавур», получили в качестве противоминного калибра 120-мм орудия, высокие характеристики нового 135-мм орудия привели командование флота к мысли о вооружении второй пары модернизируемых линкоров этими пушками. На линкорах 135-мм пушки размещались в четырех трёхорудийных башнях, расположенных по бортам, рядом с носовой надстройкой. Броневая защита была весьма солидной для второго калибра линкоров и достигала 120 мм. Ввиду этого масса установки достигала 105 тонн. Расстояние между осями орудий составляло лишь 74 см, что приводило к взаимному влиянию спутных струй снарядов и снижало кучность. Боезапас на все все 135-мм орудия линкора составлял 1773 снаряда — 572 бронебойных, 873 фугасных, 328 зенитных фугасных.

Боеприпасы

Орудия стреляли снарядами двух основных типов — бронебойным и фугасным, массой 32,7 кг. Кроме того имелся зенитный фугасный снаряд с временным взрывателем и осветительный снаряд. Вес метательного заряда, заключенного в латунную гильзу, составлял 8,88 кг. Бронебойный снаряд содержал 1,465 кг взрывчатого вещества, фугасный — 1,8 кг. Бронепробиваемость достигала 17—25 мм брони на дистанции 17 км, 36 мм на дистанции 15 км и 48 мм на дистанции 11 км.

Ссылки

[www.navweaps.com/Weapons/WNIT_53-45_m1938.htm 135 mm/45 Model 1938]

Литература

• Малов А.А., Патянин С.В. Крейсера типа «Капитани Романи» // Морская кампания. — 2010. — № 4. — С. 15-61.
• Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.

Отрывок, характеризующий 135 mm/45 OTO/Ansaldo Mod. 1937/1938

Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.