27-я кавалерийская дивизия (СССР)

27-я кавалерийская дивизия
Войска:	сухопутные
Род войск:	кавалерия
Формирование:	июль 1941 года
Расформирование (преобразование):	18 марта 1942 года
Боевой путь
1941-1942: Ленинградская область

27-я кавалерийская дивизия — воинское соединение СССР во Второй мировой войне.

История дивизии

Формирование дивизии начато в Московском военном округе, в городе Ростове Ярославской области, в июле 1941 года.

В составе действующей армии во время Великой Отечественной войны с 7 сентября 1941 года по 18 марта 1942 года.

Первый бой дивизия, выдвинувшись из района Оломны, приняла в районе Погостья 13 сентября 1941 года, была вынуждена отойти по дороге на Оломну и занять оборонительный рубеж. Через несколько дней дивизия вновь сумела выбить противника из Погостья и вновь была выбита. Только 4 октября 1941 года при поддержке танков 9-й танковой бригады совместными усилиями 311-й стрелковой дивизией удалось опять отбить станцию. 16 октября 1941 года дивизия отбила первые атаки немецких войск в ходе их наступления, а 17 октября 1941 года дивизия была снята с позиций и переброшена на тихвинское направление (первоначально планировалось её использование в районе Оскуя, была переподчинена 52-й армии, затем снова возвращена 4-й армии и фактически первые дни немецкого наступления находилась в марше, сначала на юг, затем на восток, затем на север).

Вступила в бои 21-22 октября 1941 года с частями 20-й моторизованной дивизии, нанося контрудар, сумела отбить Стеремно и половину Рогачей, втянулась в бои, но под угрозой окружения вынуждена была отойти на восточный берег реки Шарья, ведёт бои в населённом пункте Отока, вынуждена была оставить и его.

24 октября 1941 года заняла позиции в районе Гремячево южнее Будогощи, ведёт бои там, а 29 октября 1941 года остатки дивизии были выведены в тыл, в Бокситогорск. 3 ноября 1941 года разрозненными остатками заняла позиции в районе Воложбы у Городища.

Подразделения дивизии в ноябре 1941 года сумели перехватить шоссейную дорогу Тихвин — Мелегежская Горка, которая могла бы служить приличной коммуникацией для войск противника, и сумели её удержать вплоть до окончания операции. Ведёт бои юго-западнее Тихвина вплоть до отвода войск противника из города, после чего приступила к преследованию в общем направлении на Будогощь, так на 15 декабря 1941 года преследует отходящего противника в направлении Матвеевская Харчевня, Ругуй и вдоль железной дороги от Ситомли на Будогощь

В конце декабря 1941 года остатки дивизии, вышедшие в район Киришей были переданы в оперативное подчинение в только что прибывшую 80-ю кавалерийскую дивизию, перед которой была 31 декабря 1941 года поставлена задача наступать в направлении Березовик, Липовик и к утру 1 января 1942 года занять Липовик, имея в виду выход в район Рамцы для дальнейших действий на Любань.

На 1 января 1942 года вместе с 1-й гренадёрской бригадой, ведёт бой на рубеже реки Посолка, вследствие сильного огня противника из района станции Тигода продвинуться не смогла, на 2 января 1942 года пыталась вести наступление на западный берег Волхова, имея задачей овладеть рубежом западнее реки в 4 километрах (Велия) и в дальнейшем наступать на Жар, однако была отброшена на восточный берег Волхова, потеряв 82 человека. Уже 4 января 1942 года из боёв выведена и встала на оборону восточного берега Волхова.

Приказом Ставки ВГК № 0034 от 3 марта 1942 года дивизия приступила к расформированию, которое закончилось 18 марта 1942 года. Остатки дивизии переданы на пополнение частей 13-го кавалерийского корпуса

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус (группа)	Примечания
01 августа 1941 года	Московский военный округ	-	-	-
01 сентября 1941 года	Московский военный округ	-	-	-
01 октября 1941 года	-	4-я отдельная армия	-	-
01 ноября 1941 года	-	4-я отдельная армия	-	-
01 декабря 1941 года	-	4-я отдельная армия	-	-
01 января 1942 года	Волховский фронт	4-я армия	-	-
01 февраля 1942 года	Волховский фронт	-	13-й кавалерийский корпус	-
01 марта 1942 года	Волховский фронт	-	13-й кавалерийский корпус	-

Состав

• 101-й кавалерийский полк
• 106-й кавалерийский полк
• 109-й кавалерийский полк
• сводный кавалерийский полк (с 09.02.1942)
• 85-й отдельный лыжный батальон (с 27.12.1941)
• 839-я кабельно-шестовая рота
• 44-й конно-артиллерийский дивизион
• 44-й артиллерийский парк
• 19-й отдельный полуэскадрон связи
• 35-й медико-санитарный эскадрон
• 27-й отдельный эскадрон химической защиты
• 17-й продовольственный транспорт
• 101-й дивизионный ветеринарный лазарет
• 225-я (139-я) полевая почтовая станция
• 970-я полевая касса Госбанка

Командиры

• Тимофеев, Григорий Тимофеевич, генерал-майор, с 10.07.1941 по 05.02.1942
• Власов, Яков Леонтьевич, подполковник, с 06.02.1942 по 18.03.1942

Ссылки

• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень No.6 кавалерийских, танковых, воздушно-десантных дивизий и управлений артиллерийских, зенитно-артиллерийских, миномётных, авиационных и истребительных дивизий, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.]

Отрывок, характеризующий 27-я кавалерийская дивизия (СССР)

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!