A La Vieille Russie

A La Vieille Russie (с фр. — «В старой России»), сокращённо ALVR — нью-йоркская антикварная галерея, специализирующаяся главным образом на антикварных ювелирных украшениях и произведениях декоративно-прикладного и изобразительного искусства дореволюционной России и Западной Европы. Особую известность принесла галерее коллекция изделий фирмы Карла Фаберже, созданных в конце XIX века, в частности, по заказу членов императорской семьи. С момента основания галерея приобрела и продала огромное количество изделий фирмы Фаберже, включая императорские пасхальные яйца.

Большую часть коллекции составляют также европейские золотые табакерки, редкий старинный фарфор и другие ценные произведения декоративно-прикладного искусства, живописи и графики, представляющие художественно-исторический интерес. Фирма регулярно предоставляет вещи из своей коллекции на местные и международные музейные выставки и ведёт большую научно- исследовательскую и консультационную работу.

История

Возникновение. Киевский период

A La Vieille Russie была основана в 1851 году в Киеве, в то время относившемуся к Российской империи, как семейный бизнес. Поначалу она была известна как «А. Золотницкий», по имени сына основателя, но вскоре, в соответствии с духом времени и господствовавшей в то время галломании в среде высших классов, ей было дано французское название — A La Vieille Russie. С тех времён оно остаётся неизменным как один из примеров сохранения традиций — принципа, которого придерживаются владельцы этой галереи из поколения в поколение.

Тогда, в Киеве, в конце XIX века, фирму посещал и делал приобретения сам Карл Фаберже, чей киевский магазин был неподалёку.

Парижский период

После революционных потрясений 1917 года ALVR покинула страну и в 1920 году была вновь открыта в Париже Жаком (Яковом) Золотницким, внуком основателя, и Леоном (Львом) Гринбергом, племянником Жака. К ним вскоре присоединился Александр Шеффер, основавший в 1933 году нью-йоркский филиал галереи. Парижское отделение существовало до 1961 года параллельно с нью-йоркским.

В 20-е годы XX века парижское отделение фирмы на улице Фобур Сент-Оноре, дом 18, было не только процветающим бизнесом, но и центром культурной и интеллектуальной жизни русской эмиграции, где люди встречались и общались. Там бывали Сергей Дягилев, Сергей Лифарь, Фёдор Шаляпин, Григорий Пятигорский и многие другие, знаменитые и не столь знаменитые. Среди клиентов были королева Румынии Мария, Великие княгини Ксения и Ольга (сестры Николая II), герцог и герцогиня Виндзорские. Их имена, среди прочих, запечатлела книга посетителей.

Деятельность фирмы получила столь высокое признание, что ей было присвоено почётное звание поставщиков египетского и шведского королевских дворов. Тогда, в парижские времена, на официальном бланке для деловой корреспонденции A La Vieille Russie и на её деловой карточке и появились королевские гербы Египта и Швеции, сохраняющиеся с тех пор.

Нью-Йоркский период

В связи с напряжением, предшествовавшим началу Второй мировой войны, галерея переместилась из Парижа в Нью-Йорк. Поначалу, в 1933 году — в Рокфеллер-центр, затем, в 1941 году — на Пятую Авеню и в 1961 году, после того, как здание, где она располагалась, было разрушено, — обосновалась в том же блоке, но уже на углу Пятой Авеню и 59-й улицы, в самом центре Манхеттена, напротив южного входа в Центральный парк, где и существует по сей день.

В Америке владельцы ALVR быстро приобрели репутацию экспертов по произведениям Ювелирного дома Фаберже и декоративно-прикладному и изобразительному искусству императорской России, что неизменно и поныне. Это помогло сформировать крупнейшие американские коллекции Фаберже, в частности, коллекцию журнала Форбс, ныне проданную, и многие другие, оказавшиеся, в конце концов, по распоряжениям владельцев, в таких музеях как [www.clevelandart.org Художественный музей в Кливленде], [www.vmfa.state.va.us Музей изобразительных искусств в Вирджинии] и [www.hillwoodmuseum.org Mузей Хиллвуд].

Между 1949 и 1983 годами A La Vieille Russie множество раз организовывала выставки, посвящённые, в частности, Фаберже и его Ювелирному дому. В 1991 году галерея экспонировала фарфор из коллекции Государственного музея — заповедника «Петергоф». А в 2000 году ALVR представила выставку «Золотые годы Фаберже. Предметы и рисунки из мастерской Вигстрема». Среди экспонатов, изготовленных по эскизам Вигстрема, сотрудничавшего с К. Фаберже, фигурировали также предметы из собрания Петербургского Эрмитажа и коллекции музеев Кремля. У сотрудников галереи ушло более двух лет на кропотливую работу по поиску соответствий эскизов и изготовленных по ним реальных вещей, сохранившихся, но разбросанных по миру. По случаю выставки и как итог этой работы, был выпущен объёмный каталог. В 1993 году, в содружестве с галереей [www.didieraaron.com Didier Aaron, Inc.], имеющей филиалы в Париже и в Нью-Йорке, была проведена выставка графики и живописи Александра Яковлева (1887—1938). Основную её часть составляли работы, созданные художником во время его путешествий в составе экспедиций по Африке и Китаю, организованных автомобильной фирмы Ситроён в 20-е — 30-е гг. и проводившейся под руководством Жоржа-Мари Хаарда, который являлся родственником владельцев галереи «Дидье Аарон». Сейчас, когда после многих лет забвения, к Яковлеву вернулась былая слава, и работы его стали пользоваться спросом на аукционах последних лет, глядя назад, эту выставку нельзя не отметить как важный этап удивительной творческой судьбы художника, как и саму коллекцию его работ, собранных нынешними владельцами ALVR. К выставке был издан каталог, ставший, как и некоторые другие издания ALVR, библиографической редкостью.

В дополнение к собственным выставкам A La Vieille Russie периодически предоставляет экспонаты на временные экспозиции в американские и зарубежные музеи.

Сейчас галерея расширила круг своих интересов и специализируется также на американских и европейских ювелирных украшениях, европейских золотых табакерках XVIII века, старинному русскому серебру, эмалям, фарфору, а также русской живописи XVIII — начала XX вв., иконам и мебели. Коллекция галереи активно обновляется. Деятельность ALVR вызывает неослабевающий интерес у специалистов и коллекционеров, особенно тех, кто интересуется Россией, и всех, кто любит старину. Как и в парижские времена, A La Vieille Russie продолжает аккумулировать вокруг себя самых разных людей, объединённых общими интересами.

На сегодняшний день в руководстве фирмы — представитель пятого поколения владельцев — доктор естественных наук Марк Шеффер, сочетающий свой интерес к науке с любовью и знанием искусства и антиквариата. Двумя другими совладельцами и директорами АLVR являются его отец, Пол Шеффер и Питер Шеффер, — брат Пола. Питер Шеффер является одним из руководителей [www.jewelryhistorians.org Американского общества историков ювелирного искусства] и председателем Международного фонда музея Эрмитаж в Санкт-Петербурге. Нынешние владельцы ALVR — ведущие эксперты по произведениям Фаберже, пользующиеся международным признанием и авторитетом. Каждый из владельцев ALVR сочетает бизнес с научной работой и принимает участие в публикациях, научных конференциях и симпозиумах, посвящённых, в частности, русскому искусству и разнообразным аспектам изучения России, её истории и культуры, в Америке.

Выставки

• Fabergé. 1949.
• Antique Automatons, 1950.
• Russian Icons, 1962.
• The Art of the Goldsmith and the Jeweler, 1968.
• Fabergé, 1983.
• [www.alvr.com/porcelain An Imperial Fascination: Porcelain. Dining with the Czars. Peterhof. 1991] (недоступная ссылка с 10-08-2013 (3912 дней) — история, копия).
• Alexandre Iacovleff — Paintings and Drawings. 1993.
• [www.wigstrom.org Golden Years of Fabergé. Drawings and Objects from the Wigström Workshop. 2000].

Литература

• The Jewels of the Tsars — The Romanovs & Imperial Russia by Prince Michael of Greece. Vendome Press. New York, 2006.
• [www.alvr.com/item.html?sku=1041 Golden Years of Fabergé — Drawings and Objects from the Wigström Workshop. New York, 2000] (недоступная ссылка с 10-08-2013 (3912 дней) — история, копия)
• [www.alvr.com/istyle Russian Imperial Style. Laura Cerwinske. Prentice Hall. New York, 1990] (недоступная ссылка с 10-08-2013 (3912 дней) — история, копия)
• Russia Engages the World 1453—1825. Edited by Cynthia Hyla Whittaker. Published in collaboration with the New York City Public Library. Harvard University Press. Cambridge MA, 2003
• Gold Boxes — From the Collection of Rosalinde and Arthur Gilbert by Geza von Habsburg-Lothringen. R & A Gilbert. USA, 1983.
• Alexandre Iacovleff — Paintings & Drawings. A La Vieille Russie & Didier Aaron,Inc. New York, 1993.
• Faberge Flowers. 'Ed'. Joyce Lasky Reed and Marilyn Pfeifer Swenzey. New York: Harry N. Abrams, Inc., 2004. Print.

Ссылки

• [www.alvr.com Официальный сайт A La Vieille Russie]
• [www.cinoa.com CINOA] (Confédération Internationale des Négociants en Oeuvres d’Art or International Confederation of Traders in Works of Art)
• [www.masterpiecefair.com Masterpiece Fair]
• [www.tefaf.com/DesktopDefault.aspx?tadib=1&tabindex=0 TEFAF Maastricht — The World’s Leading Art and Antiques Fair]
• [www.haughton.com International Fine Art and Antique Dealers Show]
• [www.winterantiquesshow.com Winter Antiques Show]
• [www.naadaa.org The National Antique and Art Dealers Association of America]
• [www.artantiquedealersleague.org The Art and Antique Dealers League of America]
• [www.pbs.org/wgbh/roadshow/index.html Antiques Roadshow]

Отрывок, характеризующий A La Vieille Russie

– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.