Crysis. Легион

Crysis: Легион
Crysis: Legion
Концептуальная обложка романа, на переднем плане — главный герой в нанокостюме
Жанр:	Роман
Автор:	Питер Уоттс
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	2011
Дата первой публикации:	22 марта 2011
Издательство:	Del Rey Books

Crysis: Legion — художественный научно-фантастический роман, написанный канадским писателем-фантастом Питером Уоттсом и являющейся новеллизацией компьютерной игры «Crysis 2» разработки Crytek.

«Crysis: Legion» был издан отдельной книгой 22 марта 2011 года — в день выхода «Crysis 2». Издателем романа является Del Rey Books. Действие «Crysis: Legion» разворачивается в рамках вымышленной вселенной серии игр Crysis, в Нью-Йорке, подвергающемуся нападению инопланетных захватчиков. Повествование ведётся от лица Алькатраса — главного героя романа и игры, — морского пехотинца, который волею случая стал обладателем нанокостюма и борется с пришельцами.

История

24 марта 2010 года игровой общественности стало известно, что ведущим сценаристом «Crysis 2» является Питер Уоттс (англ. Peter Watts), канадский писатель-фантаст, чей роман «Ложная слепота» номинировался на премии Хьюго и Джона Кемпбелла. Информация о том, что именно Уоттс является ведущим сценаристом игры, стала известна благодаря судебному делу, которое признало Уоттса виновным в нападении на офицера таможенной службы США. Однако 9 апреля 2010 года Electronic Arts опубликовала официальный пресс-релиз, в котором вместе с Crytek сообщила, что сюжет «Crysis 2» пишет британский писатель-фантаст Ричард Морган, чьи научно-фантастические произведения неоднократно отмечались наградами, такими как Награда имени Филиппа Дика. О Питере Уоттсе и его работе над «Crysis 2» в этом пресс-релизе ничего сказано не было.

Первые сведения о романе «Crysis: Legion» появились 1 декабря 2010 года, когда компания Crytek, разработчик всех игр серии «Crysis», совместно с Del Rey Books анонсировали новеллизацию «Crysis 2» за авторством Питера Уоттса. Была описана завязка сюжета, примерная дата выхода (март 2011 года) и некоторые другие сведения.

22 марта 2011 года, в день выхода «Crysis 2», был выпущен «Crysis: Legion» в виде самостоятельной 320-страничной книги.

8 апреля 2011 года в продаже появилось 400-страничное издание романа от лондонского издательского дома Titan Books (англ.), который специализируется графических новеллах, книжных адаптациях и комиксах.

Сюжет

«Crysis: Legion» базируется на сюжете компьютерной игры «Crysis 2», являясь её новеллизацией. Как и в «Crysis 2», в «Crysis: Legion» главным героем, от лица которого ведётся повествование, является морской пехотинец США с позывным именем Алькатрас (англ. Alcatraz). Основным отличием сюжета игры от романа является акцент последнего именно на Алькатрасе: если в игре он является «классическим» обезличенным и немым игровым персонажем, то в романе Уоттс сделал его персонификацию. Уоттс ведёт повествование от лица Алькатраса, раскрывая его характер, мотивацию, точку зрения, размышления и вспоминания.

Действие «Crysis: Legion» разворачивается в 2023 году, в Нью-Йорке, подвергшемуся нападению инопланетян под названием Цефы (англ. Ceph), которые, помимо истребления людей, распространили неизвестную смертельную инфекцию, которая убивает людей с очень высокой скоростью. Город в хаосе, многие постройки превратились в руины, бушуют пожары, жители стараются покинуть город. Помимо инопланетян, в городе присутствуют войска частной военной компании «C.E.L.L.», которые осуществляют санитарный контроль над инфицированными гражданами и сражаются с инопланетянами.

Главный герой является членом отряда морских пехотинцев, посланных на подводной лодке в Манхеттен с целью найти, защитить и вывести из города доктора Натана Гулда. Однако на подходе к берегу подводная лодка подвергается нападению инопланетян, весь её экипаж и отряд морпехов гибнет, а Алькатрас смертельно ранен. Его спасает Пророк, оперативник отряда «Дельта», впервые появившийся в игре «Crysis» 2007 года. Пророк одет в нанокостюм — высокотехнологичное и загадочное устройство, своеобразный скафандр и экзоскелет, придающий своему носителю множество сверхспособностей, включая невидимость, лечение и поддержание жизни носителя, а также чрезвычайную силу, скорость, реакцию и зрение. Пророк заражён инопланетной инфекцией, и он снимает свой нанокостюм и надевает его на Алькатраса, тем самым спасая последнего от смертельных ранений, после чего сам погибает. Теперь Алькатрас должен выполнить миссию, которая предназначалась для Пророка.

Рецензии

На «Crysis: Legion» было написано множество рецензий, в которых роману были даны неоднозначные оценки.

Мэтт Стэггс (англ. Matt Staggs), рецензент Suvudu (англ.), в целом довольно положительно оценил роман. Он похвалил то, как Уоттс превратил «одномерного» обезличенного Алькатраса в думающего, сомневающегося и размышляющего персонажа, обладающего своей точкой зрения на происходящее. По мнению Стэггса, Алькатрас в сочетании с нанокостюмом представляет собой аутентичного и интересного героя. Обозреватель также отметил, что «Crysis: Legion» вероятно будет хитом среди поклонников «Crysis 2», однако преимуществом романа является то, что он будет понятен и интересен людям, не знакомым с играми серии «Crysis».

Рецензент сайта blogomatic3000 отметил высокое качество романа, заявив, что он абсолютно понятен и интересен тем, кто не знаком с «Crysis 2». Также журналист похвалил высокое качество новеллизации: Уоттсу удалось органично включить в книгу сюжет и даже геймплей игры. Также, по мнению обозревателя, в книге блестяще описаны инопланетяне и атмосфера Нью-Йорка. Однако произведение имеет и недостатки, главный из которых — сильная привязка к сюжету игры, которая ограничивает и «сковывает» возможности автора. По мнению рецензента, лучшие новеллизации компьютерных игр — это те, которые не следуют сюжету самих игр, а развивают и расширяют их вселенную. «Crysis: Legion» к таким романам не относится: она хоть и будет интересна фанатам игры, однако для не-геймеров покажется немного безвкусной.

Марко Фьйори (англ. Marco Fiori), обозреватель сайта Xboxer360.com, отрицательно описал решение Уоттса изобразить Алькатраса «хрюкающим, грубым и страшным» человеком, использующим множество обсценной лексики в своих высказываниях и раздумьях. Согласно рецензенту, Алькатрас не является примером образцового солдата будущего, и по высказываниям и способу мышления он намного ближе к Дюку Нюкему, чем к Шекспиру. Фьори пишет, что Уоттс писал роман «с оглядкой» на фанатов игры, он описывает мир грубо, не стесняясь детальных и натуралистичных описаний насилия, кровопролития и жестокости по отношению к невинным жертвам. В итоге, по мнению обозревателя, «Crysis: Legion» является приличным романом-новеллизацией компьютерной игры, развлекательным и не требующим значительных умственных усилий, однако он не является чем-то особенным и необыкновенным.

Дэвид Дэлгиш (англ. David Dalglish), сотрудник сайта dailyebookreviews, в своей краткой рецензии на «Crysis: Legion» поставил роману четыре звезды и отметил, что произведение не предложит ничего чрезвычайно поразительного тем фанатам, которые прошли игру, однако автор проделал отличную работу и «Crysis: Legion» даст хорошую порцию развлечения и удовольствия фанатам игры.

Обозреватель сайта The Gaming Review отметил, что Уоттс выбрал очень необычный подход к новеллизации: тогда как большинство новелл по играм не описывают то же самое, что и игра, а исследуют другие моменты и места игрового мира, «Crysis: Legion» чётко следует по сюжету игры, и игравшие в «Crysis 2» легко смогут сопоставить части игры и книги. Рецензент отмечает, что повествование романа жестокое и натуралистичное, язык Алькатраса груб и вульгарен, и книгу не можно рекомендовать детям. Однако этот стиль «вливает жизнь» в главного героя, делая из него человека. Согласно журналисту, автору удалось хорошо передать отношение Алькатраса к нанокостюму и окружающей обстановке, и роман довольно легко затягивает читателя и качественно погружает его в атмосферу действий. В итоге обозреватель обращается к читателю рецензии и сообщает, что если он играл в «Crysis 2», но не является фанатом игры, то «Crysis: Legion» не будет ему интересен. Однако для любителя научно-фантастической литературы и фаната серии «Crysis» книга будет несомненно интересной.

Дэн Пирсон (англ. Dan Pearson), журналист сайта SquareGo, обозревавший роман, похвалил его за удачный выбор лица, от которого ведётся повествование, и отметил, что книга конкретизирует и детально раскрывает детали, которые были неясными или недостаточно выраженными в самой игре. К примеру, Уоттс намного детальнее описывает инопланетную инфекцию и некоторые сражения Алькатраса с войсками «C.E.L.L.». Пирсон утверждает, что «Crysis: Legion» очень неплох как сопроводительный материал к «Crysis 2», дополняющий и раскрывающий игру, однако в некоторых местах повествования у него «хромает действие» и из-за жестокости и неформального языка книгу нельзя рекомендовать детям.

Кит Гудлайфф (англ. Kit Goodliffe), рецензент Itchy Thumbs, заявил, что Уоттс взял на себя тяжелую задачу в придании индивидуальности обезличенному и обеззвученному герою из игры. Гудлайфф заявил, что персонаж Уоттса вышел несколько одномерным, примитивным и «утомительным», однако автор романа справился со своей тяжелой задачей, повествование держит читателя в напряжении, а описание внутреннего мира Алькатраса является более интересным, нежели описание боевых сцен. Рецензент отметил, что «Crysis: Legion» является новеллизацией шутера от первого лица, а этот жанр сосредоточен на одном герое и вокруг его активных боевых действий. Эта привязка оставила отрицательный отпечаток на романе, сделав его несколько скучным, шаблонным и повторяющимся. Обозреватель утверждает, что, несмотря на повторение боевых действий на протяжении всего романа, Уоттсу удалось максимально разнообразить их и сделать более интересными. Это достигается за счёт сюжетных вставок в основное повествование, представляющих собой отрывки репортажей, переговоров и стенограмм, более глубоко раскрывающих мир книги и служащих своеобразной передышкой от основной линии. Вторым достоинством повествования Гудлайфф назвал нанокостюм, описание его возможностей и характеристик, читать которые более интересно, чем играть в нём в «Crysis 2». Ещё одним достоинством, по мнению рецензента, являются воспоминания Алькатраса, в которые он углубляется время от времени и которые служат его мотиватором. Подводя итог, журналист заявляет, что «Crysis: Legion» является боевиком, экшн-произведением, и со своей задачей он справляется неплохо. Гудлайфф пишет, что роман будет интересен любителям боевиков и фанатам игры, желающим более полно узнать её мир, однако всё же сама «Crysis 2» является более интересной, чем её художественное описание от первого лица.

Пол Колетт (англ. Paul Collett), рецензент сайта Thumb Culture, в рецензии на «Crysis: Legion» написал, что он не играл ни в какую игру из серии «Crysis» и не знаком с этой вселенной, однако без трудностей и проблем принял и усвоил роман. В этом, по мнению Колетта, заключается преимущество произведения. Также рецензент хорошо отозвался об эффективно описанных охваченным войной, хаосом и смятением Нью-Йорке, инопланетянах, а также об очень хорошей «персонализации» Алькатраса: его личность, мотивы, мнения и решения, смятения и страх, а также ощущения от нанокостюма и осознания своего симбиоза с ним описаны ярко и отчётливо. Колетт утверждает, что «Crysis: Legion» является автономным произведением: он будет интересен как фанатам игры, так и тем, кто не знаком с серией «Crysis». Однако книга не предлагает ничего кардинально нового во вселенной «Crysis», она не расширяет её.

Обозреватель сайта sci-fi-online Чарльз Пэккер (англ. Charles Packer) в рецензии на роман заявил, что новеллизация игр — это опасный бизнес, и большинство авторов разворачивают действия своих произведений в вымышленных мирах, созданных этими играми, но не пересказывают непосредственно сюжеты игр. Однако Уоттс решил пойти тяжелым путём, который в итоге, по мнению Пэккера, оказался успешным. Рецензент утверждает, что первоклассное мастерство Уоттса смогло сделать «Crysis: Legion» интересным и динамичным произведением, однако автор не смог полностью устранить саму суть игры — постоянные перестрелки с видом от первого лица, — хоть и пытался это сделать очень качественно. Рецензент заявляет, что из-за повествования от первого лица все остальные персонажи не имеют глубины. В целом, согласно Пэккеру, роман «Crysis: Legion» имеет недостатки, которые, однако, не мешают ему быть интересным произведением.

Отрывок, характеризующий Crysis. Легион

И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.