IRCAM
Поделись знанием:
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
IRCAM (фр. Institut de Recherche et Coordination Acoustique/Musique, Институт исследования и координации акустики и музыки) — исследовательская организация, созданная по поручению Жоржа Помпиду композитором Пьером Булезом для современных музыкальных и музыковедческих исследований. Институт, ассоциированный с Центром Жоржа Помпиду, открылся в 1977.
Здание в парижском квартале Бобур (4-й округ) построено в 1990 по проекту Ренцо Пиано и Ричарда Роджерса. С 2006 руководитель Института — Франк Мадлене.
Композиторы, работавшие в IRCAM
В рамках исследовательских программ IRCAM работали многие современные композиторы и исполнители, среди которых:
- Жорж Апергис
- Викинтас Балтакас
- Лучано Берио
- Харрисон Бёртуистл
- Пьер Булез
- Линда Бушар
- Зейнеп Гедизлиоглу
- Винко Глобокар
- Жерар Гризе
- Эдисон Денисов
- Паскаль Дюсапен
- Джон Кейдж
- Янис Ксенакис
- Микаэль Левинас
- Магнус Линдберг
- Филипп Манури
- Мартин Маталон
- Изабель Мундри
- Тристан Мюрай
- Янош Недьеши
- Эммануэл Нуниш
- Луис де Пабло
- Брис Позе
- Анри Пуссёр
- Терри Райли
- Фаусто Ромителли
- Кайя Саариахо
- Марко Строппа
- Карэн Танака
- Адриана Хёльцки
- Чин Ынсук
- Карлхайнц Штокхаузен
- Карлхайнц Эссль
Издания IRCAM
Институт включает в себя издательство, выпускает ряд журналов: Les Cahiers de l'IRCAM (с 1992), L'inouï: revue de l'IRCAM (с 2005), L'étincelle (с 2006) и др.
См. также
Напишите отзыв о статье "IRCAM"
Литература
- Machover T. Musical thought at IRCAM. Chur; New York: Harwood Academic, 1984
- Born G. Rationalizing culture: IRCAM, Boulez, and the institutionalization of the musical avant-garde. Berkeley: University of California Press, 1995
- Bayle L., Szendy P. Lire l'Ircam. Paris: Editions IRCAM; Centre Georges-Pompidou, 1996
Ссылки
- [www.ircam.fr Официальный сайт] (фр.)
- [www.ircam.fr/62.html?L=1 Хронология] (фр.)
|
Это заготовка статьи о Франции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о музыке. Вы можете помочь проекту, дополнив её. Это примечание по возможности следует заменить более точным. |
Отрывок, характеризующий IRCAM
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
